Альбина Гавриш стихи

ЗНАНИЕ

Мне рай без рук, без глаз, без шалаша…
Мне он – в одном заезженном глаголе,
Когда и свет, и воля, и душа
Зачем-то вдруг на части раскололись.

Зачем-то нежность сеет семена.
Они предательски молчат и всходят,
И губы лепят наши имена,
Чтоб общий слепок сплюнуть на исходе.

Тебя… к своим зачитанным стихам
Тяну и так же истово ревную.
Они твои! Твои напополам!
Они совсем твои, коль я пишу их!

И нам бы жить. Не как-то, а живьём,
Когда вот так слагаются недели.
Но в нас – года, в которых мы вдвоём
Могли бы быть… могли… Но не успели.

Наверно, нужно время уважать,
Оно неслось по крахам и потерям,
И нам оно – незримая межа,
Но мы в её молчание не верим.

Ведь время в нас, как пляска языков
Под звуки всех родившихся мелодий,
Где нота «до» звучит так высоко
Для мягких па в подзевном переходе.

И бродит в лёгких вымолчанный ком
И носит имя вызревшего мая.
С которым ты как будто не знаком,
Но с наших губ он знанием слетает.

Август 2009
Из Книги II

ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Бывает ли в душе безветренно и тихо,
Как на лугах цветов, улыбчивых и скромных?
Их на Руси таких белеющие сонмы…
Дохнёшь, и полетят, как сорванные вихрем.

А ныне из груди - заснеженные ветры,
И за спиной ревёт серебряная память,
Что потемнела вдруг за смуглыми плечами,
Но чище не найти…и долговечней нету.

Давно уж не должник ни родине, ни бою,
Но предо мной всегда свинцовая канава.
Раз тяжелей идти, то я иду не правым,
Но берегом реки, назвавшейся Судьбою.

Доныне мне АК любовью был и страстью,
Я отдавал ему и трепет, и дыханье,
Но я не знал, что есть страшнее испытанье,
Чем марево войны, к которой я причастен.

Причастен, коль погиб, не сделавшись убитым,
Перелетевший рай, но не готовый к аду.
И ничего давно мне не бывало надо
До этого к тебе случайного визита.

Я падаю в тебя влюблённым самозванцем,
А ты роняешь взгляд за падающим блюдцем.
Не обещаю я ни выжить, ни вернуться,
А значит, ни просить не смею, ни прощаться.

Ccыпается песок отмеренного века.
Уж перевёрнут мир, скупой и непрозрачный.
Я доживу его не легче, но иначе
И в землю просочусь я нежностью, как снегом.

Январь 2010
Из Книги II

P.S. Прошу простить меня тех, кто воевал за то, что пишу о войне от первого лица. Я не всегда хотела бы под всякую шкуру, но мне диктует Небо.

МЕРТВЕЦЫ

"Мы успели: в гости к Богу
Не бывает опозданий."
Высоцкий

Нашептал ты мне, Отче, слов,
Да в душе у меня не свято.
О Тебе языком моим лишь невинное слово сечь.
Вот пожить бы с начал веков,
Вот назваться б тогда Пилатом
Да испить с Твоего лица чистокровного духа течь.

А теперь до Тебя сто зим
Да по сто приставлений в каждой,
И одна лишь большая смерть поравняет с Тобой глаза.
Ты остался в миру живым,
Умерев среди нас однажды,
И до дарственной той зимы на лета нам роптать нельзя.

Я повсюду Тебя нашла,
И, вдыхая земельный воздух,
Напиваюсь одним глотком, что очистила грудь Твоя.
Широка-глубока Земля,
Да не к тем мы шагаем звёздам.
Обмельчал человечий брод на бездонных Твоих морях.

Оскудел человечий след
На бескрайних Твоих дорогах,
Потемнел человечий взор в святозарном Твоём огне.
Ты забудь нам бесчестье лет,
Хоть в раскаянье нас немного,
Хоть взывавший к Тебе вчера, поувяз уж в своём вранье.

Раскраснелся рисунок мой
На глазах у слепой собаки -
То чахотка мирской души зацвела на снегу листов.
Мы к Тебе - как к себе домой,
Потому опоздает всякий,
Вот и я опоздать спешу за отметкой двухсот веков.

БРОНЯ

Ты вышел в меня стрелять…
Вот сердце моё и лоб.
Один уцелел патрон – чистейшая правда.
Но жизней не надо пять,
Тебе не поверить чтоб,
Хоть как серебри слова – сомнения в каждом.
Мне память теперь - броня,
И твой огневой глагол
Отскочит, как грязь с сапог под солнцем горячим...
Ты весь из того огня,
Но помнишь, стеной прошёл
Обманов холодный дождь… Кого ты дурачишь?

Август 2010

ТРИКОЛОР

"Свободен лишь тот, кто утратил всё, ради чего стоит жить"
Э.М. Ремарк

Невинен и спокоен белый цвет,
Что поверху раскрашенной тряпицы…
В полоске той запрятана страница,
Которой у России просто нет.

Иль память в ней, как бледен был кисель,
Седьмую убаюкивая воду,
Когда страна в молочную погоду
Снимала новых грешников с петель.

Им грех переиначил мел лица,
Но небо нацеловывало руки,
Как только успокаивались стуки
В их стоптанных расклеенных сердцах.

Им небо целовало створки губ,
Рисуя в них недвижимые реки.
И в стол смотрели вспухнувшие веки
В прореженном поминочном кругу.

Там слёзы пересоленным ручьём
Впадали то в отчаянье, то в пьянку.
И выл Союз под старую тальянку,
Свернувшись под забором калачом.

Синеешь, как глаза моей строки…
Как брюхо государственного флага…
Ты – родина мучения иль блага?
Иль птица, угодившая в силки?

Ты – красная пробитая звезда
Во лбу простоволосого Ивана?
Рябиновая лента за тираном?
Иль алая по снегу борозда?

Но всякий, у кого брала ты всё,
Тогда лишь обретал свою свободу.
Ни племя не меняя, он, ни рода,
Свободой той был заживо спасён.

МЕЖ ДВУХ БЕРЁЗ

Не мало в миру огня,
И часто меж двух берёз
Встречаются два костра,
Но встретились пеплы.
В тебе – пустота моя,
Во мне – твой пустой вопрос:
Раздышится ль в нас искра,
Загасится ль ветром?
На ворох твоих углей
Упала моя слеза,
И тёплый сердечный дым –
Мне в поры, мне в поры…
Пусть будет ещё больней,
Уж если никак нельзя
Без боли разжечь двоим
Бесцветные горы.
Ты ближе ко мне на шаг –
Я ближе на десять лет,
К чему-то над нами вдруг
Рассыпались звёзды.
А опыт – наш главный враг…
Пусть солнце то есть, то нет,
Но ветер – наш лучший друг,
И сердцу не поздно…