Альбина Гавриш стихи

ТЫ ТАКАЯ У МЕНЯ, ОСЕНЬ

Ты такая у меня, Осень, рваная,
Лапой огненного льва вечно вспорота.
Всё пропитано дождём – стельки, вороты.
Да не меряйся со мной, всё же, ранами.

Ты пуховою моей стань поляною –
Слишком часто я с небес больно падаю.
Дай обняться с золотою прохладою,
Надышаться на тебя дай, на пряную.

Я из августа к тебе вышла деткою…
Помнишь…чистая, как высь, перед радугой.
Ах! Какая ты была ненаглядная!
Вот и сглазило тебя солнце редкое.

Оперение совсем нынче мелкое,
Что ж не дружно по земле охра стелется?
Плачь, болезная моя… плачь, умелица…
Ведь спасти меня теперь больше некому.

Сентябрь 2008
Из Книги II

БРАТЬЯМ НАШИМ БОЛЬШИМ

К облакам поднимается пухом лебяжьим пар
И щекочет немое лицо Господне.
Как невинен и лёгок покинувший шкуру жар,
Что чужими ветрами внезапно отнят.

Мне тоскливо и тяжко стоять на твоей земле,
По которой ты бегал и знал до пяди.
И привыкший к тому, что патрон у меня не слеп,
Замирал ты и ждал, чтоб рвануть не глядя.

Но никто не смотрел так пронзительно мне в глаза…
Ты – один, я – второй грустноокий лебедь.
Потому вечерами на мёртвой траве – роса,
И десятая плесень – на чёрном хлебе.

Я на шее твоей не вязал дорогих петель,
Ведь зверям не идут ни ремни, ни цепи.
Ты поднялся до солнца и смотришь на мой апрель,
Оттого так сияет оно и слепит.

Я не волк, но схоронен под ивою волчий брат.
Он и мне приходился любимым братом.
Я кричал твоё имя мгновенье ещё назад,
Но оно утонуло в лучах заката.

И украденный эхом последний истошный клич
Никогда не откликнется добрым лаем…
Ты достиг парадиза, а мне удалось достичь
Лишь бескрайней тоски на горбатом крае.

Май 2009
Из Книги II

МЕЖА

Дожигает октябрь свой короткий и пламенный век,
Оставляя деньков угольки на бессрочную память.
И прощальный дымок закружился в моей голове,
Как сухая листва, что давно хороводит с ветрами.

Тут холодная твердь, как граница с катуньской водой,
И повсюду следы заклеймили песчаные тропы.
Я, наверное, здесь, чтоб когда-то расстаться с тобой
И разлуку принять, как любви обязательный опыт.

Чтоб принять за исход… и за самый счастливый исход
Деревянные стены сколоченной кем-то избушки,
За которыми мы на окошке рисуем восход,
Но опять нарисуем заката стеклянное брюшко.

Чтоб вот так в тишине, темноту за ладони держа,
Оказаться готовыми здесь разгореться и сбыться.
Где горячая кожа, нежнейшая эта межа,
Оставалась меж нами единственной тонкой границей.

Октябрь 2009
Из Книги II

ЖИВАЯ МИШЕНЬ

~^ В.С. Высоцкому ^~


Жмётся в больной груди,
Выйти боится первой,
Эта моя ручная вызревшая строка.
Вдох – он всего один,
Чтобы достать до нерва,
Чтобы уйти с последним выстрелом языка.

Ниже – не взять тебя,
Выше – сказать не в силах.
Так вот и мрут, синея, скомканные листы.
Сохнут, по ним скорбя,
Сутью не став, чернила,
Я в деревянных лапах чёртовой немоты.

Кожа моя тонка,
Толще уже не будет.
Лучше летите, строки, пулями из меня.
Рано молчать пока –
Стойте, стреляю, люди!
В жаре моём сгорела бесова западня.

Слово идёт на срыв,
Режет мою трахею,
Будто в крови свернулось в пуганого ежа.
В яблочко – значит, жив,
Тот, для кого болею,
Только подай мне голос, меченая душа.

Март 2008г
Из Книги II

ПТИЦЫ ОТЧАЯНИЙ

«Не только счастье имеет свою меру,
отчаяние – тоже».
Э.М. Ремарк


Здешний апрель ветром богат,
Каждому недругу – холод за ворот.
Месяц, как щель в веках врага.
Вниз, как ресница, срывается ворон.
Там высоко он – лишь птенец,
Снова не принятый облаком ночи.
Грустью влеком, скорбью сердец,
Плачем объятий, разорванных в клочья.
В вечном пути стала любовь
Данному счастью короткою мерой.
Как ни кати жизни клубок –
Всё бесконечное – только химера,
Трудный конец лёгких начал,
Жадность крестов в заколоченных ставнях…
Падай, птенец, в ноги бича,
Он безнадёге былое оставил.
В муках хрипя, корчась в любви,
Мы от отчаяний в окна ныряем.
Птицам себя так не разбить –
Люди одни – в обезумевшем мае.
Слаб и убог тот, кто – в петле,
Тот, кто улыбки рисует запястьям.
Если не смог жить на земле –
Вряд ли посмертно над чем-нибудь властен.

Апрель 2008
Из Книги II

ГРАД

Плывёт закат,
И памяти плывут недели
В июль, укутанный в осенний шарф.
Мой детский взгляд
Запомнил, как летят качели
Под стон усталых поднебесных арф.

Когда-то я
Бескрайнее молила небо
Печалью сбитого с него птенца:
«Добей меня,
Но ползать под тобой не требуй.
Убей, как слово моего отца».

И падал град
В лицо и на тепло ладоней,
И льдины были тяжелее глаз.
Очей искра
Топила январи агоний
И парой капель по щеке текла.

Я в небе том
Бумажное родство сжигала,
И в тёплый пепел превращался лёд.
Моё пальто,
Застывшее рукой двупалой,
Меня сжимало, как сырой блокнот…

Грохочет мгла,
И ветер ворошит страницы.
К дождю меж крыльями болит рубец.
Но я нашла
Гнездо, где не хватало птицы,
Где с мамой о'бнятый запел отец.

Август 2009
Из Книги II