Теория познания? Это очень просто!

Я написал длинную статью (брошюру), в которой выразил свое мнение о книге "Материализм и эмпирокритицизм". Я решил поместить свою статью на форуме, но не целиком, а отдельными фрагментами. Общее количество фрагментов приблизительно 12. Надеюсь, что будет много форумчан, обсуждающих на форуме написанное мною.


Глава 1. Объективная реальность, которая не дана нам в ощущениях



В Библии, в 14 главе книги, называемой «Первая книга царств», рассказывается о поиске человека, нарушившего запрет. Военные отряды филистимлян собрались возле города Михмас, планируя атаковать еврейские войска. Небольшой отряд Ионафана, сына еврейского царя Саула, вышел на разведку и вступил в бой с филистимлянами. В то время, когда Ионафан и его отряд находились в тылу врага, царь Саул собрал еврейское войско и обратился с речью, вдохновляющую на победу, и при этом Саул запретил воинам принимать пищу до наступления темноты. Через некоторое время Ионафан вернулся в расположение еврейского войска, и вместе со всем войском пошел в атаку на филистимлян. Войска Саула разгромили филистимлян возле города Михмас, и стали их преследовать. Отряд Ионафана погнался за бежавшими филистимлянами, и оказался в лесу. В дупле дерева Ионафан заметил гнездо пчел с сотами. Он расковырял соты палкой, выдавил мед, зачерпнул палкой мед, и вкусил меда. После наступления ночи Саул соорудил жертвенник Богу, на этом жертвеннике священник закалывал овнов и тельцов, воины развели костры и на вертелах готовили себе еду. Войско насытилось, и царь Саул задумал предпринять ночную вылазку против филистимлян, находившихся в городе Беф-Авен. Саул и священник стали вопрошать Бога, даст ли Он победу над филистимлянами в руки Израиля? Бог не ответил. Саул догадался, что кто-то согрешил, вкусив еды до захода солнца, и этот грех оскорбил Бога. По просьбе Саула, священник взял турим и им стал бросать жребий среди евреев, чтобы знамение указало на согрешившего; бросание жребия вывело на Ионафана, и тот признался, что ел мед в дневное время.

Причинно-следственная связь между нарушением запрета Ионафаном и молчанием Бога была установлена, и при этом использовался предмет, который можно было воспринимать с помощью органов чувств. Турим есть часть объективной реальности, данной нам в ощущениях. Спустя приблизительно 3000 лет после описываемых событий, люди перестали использовать для поиска причин то, что дано в ощущениях. Для поиска причин применяется неощущаемое.

При помощи органов чувств человек воспринимает некоторые поверхностные, внешние свойства явлений и предметов: тяжелое, твердое, шероховатое, холодное, медленное, перемещающееся слева направо, вонючее, светлое, розовое, мутное, вертикальное, далекое, короткое, маленькое, сладкое, шелестящее, до того как, после того как. Может ли человек при помощи органов чувств познать нечто иное, например, причинно-следственные связи? Нет. Эволюция живого мира на Земле пошла таким путем, который не привел к возникновению органов чувств, воспринимающих причинно-следственную связь.

Возможно, на других планетах эволюция пошла другим путем, и обитатели далеких планет обладают органами чувств, воспринимающими связь между причиной и следствием.

Как же человек может отличить причину от следствия, если его органы чувств молчат об этом? Восприняв поверхностные свойства, ум человека создает в себе (в уме) образы предметов (явлений), и именно из этих психических образов ум извлекает информацию о том, что есть причина и что есть следствие. Установление причин и следствий производится умом; впоследствии в обязательном порядке должно быть подвергнуто проверке то, что установлено как причина.

Подобной точки зрения придерживались Юм, Авенариус, Пирсон и Богданов. С их мнениями мы можем ознакомиться с помощью книги «Материализм и эмпириокритицизм», написанной В.И.Лениным: «Все, что мы ощущаем, это – что одно появляется после другого. Перед нами – юмовская точка зрения в самом чистом виде: ощущения ничего не говорят нам ни о какой причинности»(с.171), «Законы отнюдь не принадлежат сфере опыта…они не даны в нем, а создаются мышлением»(с.182), «Причинность принадлежит миру понятий, а не миру восприятий»(с.174).

В.И.Ленин не согласен с такой точкой зрения. Ее апологетов Ленин обвиняет в идеализме: «Выводить причинность из мышления есть идеализм»(с.180).

Людвиг Фейербах: «Чувство дает только видимость, а мышление – истину», «Чувствами мы читаем книгу природы, но понимаем ее не чувствами», (Избранные философские сочинения, т.1, с.237, с.271); на странице 237 Фейербах высказался в том смысле, что мышление накладывает мысленную связь на сущность реального явления, называемого причиной, и на сущность реального явления, называемого следствием. Согласно мировоззрению Людвига Фейербаха, причинно-следственная связь, - это объективная реальность, которая не дана нам в ощущениях.

Поскольку мировоззрение Фейербаха по этому вопросу почти совпадает с точкой зрения Юма, Авенариуса, Пирсона, Богданова и других идеалистов, то Фейербаха необходимо причислить к когорте идеалистов.

Под подозрение подпадает и А.И.Герцен. Он высказал суждение, напоминающее точку зрения Юма, Авенариуса, Пирсона, Богданова: «Логический процесс есть единственное всеобщее средство человеческого понимания; природа не заключает в себе всего смысла своего - в этом ее отличительный характер; именно мышление и дополняет его»(«Письма об изучении природы»). По мнению Герцена, мышление позволяет обнаружить необходимый дополнительный компонент природы, необнаруживаемый без мышления.

«Речь идет у него о принципах, выведенных из мышления, а не из внешнего мира, о формальных принципах, которые должны применяться к природе и человечеству, с которыми должны, следовательно, сообразоваться природа и человек. Но откуда берет мышление эти принципы? Из самого себя? Нет, ибо сам г-н Дюринг говорит: область чисто идеального ограничивается логическими схемами и математическими формами (последнее, как мы увидим, вдобавок неверно). Но ведь логические схемы могут относиться только к формам мышления, здесь же речь идет именно о формах бытия, о формах внешнего мира, а эти формы мышление никогда не может черпать и выводить из самого себя, а только из внешнего мира»(Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20. с. 33-34).

Причинно-следственная связь, являясь формой бытия, не может быть почерпнута из внешнего мира, потому что у человека нет инструмента для черпания во внешнем мире причинно-следственных связей. Идеалист Дюринг правильно сказал, что причинность черпается из мышления.

Представим завод, выпускающий механические часы, наручные и настольные. В заготовительном цехе изготовляются отдельные детали (стрелки, пружины, шестеренки, анкеры, искусственные камни, стекло, корпуса часов). В сборочном цехе детали собираются воедино, и отправляются в отдел технического контроля. В отделе контроля осуществляется проверка часов: явный брак отправляется в заготовительный цех для разборки на части, корректируется ход стрелок спешащих и отстающих часов, и нормально работающие часы отправляются в магазины на продажу. Источник существования часов – сборочный цех. Источник достоверности времени, показываемого часами – ОТК. Часы начинают свое существование до того, как они попали в ОТК, и поэтому нельзя считать ОТК источником существования часов. Часы обязаны пройти через ОТК, но этот факт не превращает ОТК в источник существования часов.

Знание о причинно-следственной связи первоначально появляется в мышлении, и именно поэтому мышление является источником существования знания о причинно-следственной связи. Впоследствии выявленная причинно-следственная связь подвергается проверке с помощью ощущений, однако применение ощущений к связи вовсе не означает, что ощущения являются источником существования знания о причинно-следственной связи.

Глава 2. Взгляд Герцена на ученых

В книге «Письма об изучении природы» Александр Иванович Герцен исследовал отношение ученых к теориям и гипотезам. Вначале Герцен обратил внимание на древних греков. Он выяснил, что для греков характерно серьезное отношение. Идея о строении предметов из атомов для греческих мыслителей не была шуткой, и атомы представляли для них истину; атомизм составлял убеждение, верование Левкиппа, Демокрита и других древних мыслителей. Физики, современные Герцену, имеют иное отношение. Они с первого же слова согласны, что их атомарная теория, может быть, вздор, но вздор облегчительный. А почему же они предают атомарную теорию и соглашаются, что может быть вещество не из атомов? На том же прекрасном основании лени и равнодушия, на котором принимают всякого рода предположения! Если откровенно выразиться, то это можно назвать цинизмом в науке. Рассказывая о строении вещества из атомов, вас предупреждают обыкновенно на первой же странице статьи, что естествоиспытатели не уверены, в самом ли деле тела состоят из крупинок чрезвычайно неделимых, невидимых, но имеющих свойства, объем и вес. Не уверены, а существование атомов принимают для удобства. Таким ленивым приниманием они сами уронили свою теорию. По их мнению, физика абстрактна по своим вопросам, и потому она представляет торжество ипотетических объяснительных теорий (т. е. таких, о которых вперед знают, что они вздор). С самого начала в понимании гибнет эмпирический предмет; являются одни общие свойства; материя, силы; потом вводятся какие-то посторонние агенты: электричество, магнетизм и пр., даже бедную теплоту попробовали олицетворить - в теплотворе. А теория света? Что за жалкое определение света! "Да это все одни временные определения для того, чтоб как-нибудь не растеряться; мы сами этим теориям не придаем важности". Очень хорошо, но ведь когда-нибудь надобно же и серьезно заняться смыслом явлений; нельзя все время шутить: принимая для практической пользы неосновательные ипотезы, наконец, совершенно собьемся с толку. Сюда принадлежат насильно стесняемые представления, будто бы для вящей понятности: "Если мы представим себе, что луч света состоит из бесконечно малых шариков эфира, касающихся друг друга..." Зачем же я стану себе представлять, что свет солнца падает на меня так, как дети яйца катают, когда меня уверяют, что это лишь предположение? В физических науках принято за обыкновение допускать подобного рода ипотезы, т. е. условную ложь для объяснения; но ложь не остается вне объяснения (иначе она была бы вовсе не нужна), а проникает в него, и вместо истины получается странная смесь из эмпирической правды с логической ложью; эта ложь рано или поздно обличается и заставляет сомневаться в истине. Перечисленное отразилось в теориях: они личны, шатки, неудовлетворительны. Принимая всякую теорию за личное дело, за удобное размещение частностей, натуралисты отворяют дверь убийственному скептицизму.

Александр Иванович Герцен разделяет естествоиспытателей на две группы: на серьезных ученых, и на несерьезных циников. Одни уверены в том, что теории правильно обрисовывают действительный мир, и пишут статьи и книги, которыми убеждают в правильности рисунка. Другие действуют по-противоположному, и своими статьями и книгами распространяют скептические настроения, учат не придавать важности объяснениям.
Создается впечатление, что для Герцена не важно, какое содержание имеют теории; но важно то, какими словами излагается содержание – серьезными словами, внушающими уважение к теории, или легкомысленными словами, допускающими возможность отбросить теорию как ненужную вещь для замены ее на другую новомодную теорию.

У некоторых людей развивается болезнь, именуемая манией величия. У больного возникает непоколебимое убеждение в своем высоком предназначении, в том, что им сделано (или скоро будет сделано) теоретическое или практическое открытие, имеющее необычайно важное, универсальное значение, и его внедрение облагодетельствует человечество. Больной считает себя великим изобретателем, значимым персонажем, и сравнивает себя с великой исторической личностью; уверяет об особых отношениях со знаменитостью. От его желания зависит – быть войне или вечному благоденствию. С ним все советуются. У больного имеется неправдоподобно-грандиозное преувеличение своих духовных и физических сил, здоровья, социального положения, он открывает у себя незаурядные способности, собирается прославить себя в качестве выдающегося исследователя, артиста, писателя, художника. Открытой для сознания остается только великолепная личность, лишенная изъянов; больной обращает внимание только на те факты, которые подкрепляют или объясняют имеющийся у него аффект, пробелы восполняются вымыслом. Больные постоянно напоминают другим о своих особенностях, без конца рассказывают все более и более новые подробности о своем величии, они как бы мечтают вслух, как бы грезят. Мания величия проявляется горделивыми позами, величественной осанкой, специально придуманными и вычурными костюмами, созданием атрибутов власти или богатства, повелительным обращением с окружающими, высокомерием.
Некоторые физики (химики, биологи, астрономы и т.д.) заболевают манией величия, и им кажется, что созданные ими теории имеют всемирно-историческое значение и являются непоколебимо-истинными. Другие физики (химики, биологи и т.д.) догадываются о том, что их коллег обуяла мания величия, и они начинают действовать подобно психиатрам – они убеждают страдающих манией величия в том, что их теории не является непоколебимо-истинными. Вследствие этого ученый мир разделяется на две группы: группу физиков, химиков, биологов (и т.д.), страдающих манией величия, и группу физиков-психиатров, химиков-психиатров, биологов-психиатров (и т.д.)
Теория познания – это наука, изучающая закономерности рождения, развития и смерти теорий. Поскольку ученый мир разделяется на две части, то каждая часть разрабатывает свою теорию познания.
В научной деятельности перед Герценом стоял выбор: или встать на сторону физиков (химиков, биологов, и т.д.) с манией величия и взять на вооружение созданную ими теорию познания, или встать на сторону физиков-психиатров, химиков-психиатров, биологов-психиатров, и взять на вооружение их теорию познания.
Андрей Иванович Герцен встал на сторону болеющих манией величия. Попытки физиков-психиатров, химиков-психиатров, биологов-психиатров поставить под сомнение теории, были расценены Герценом как убийственный скептицизм, принижающий значение науки. Чтобы обосновать свои науковозвышающие устремления, Герцен поведал о принципе: «Необходимо понять, что разумение человека не вне природы, а есть разумение природы о себе, что его разум есть разум в самом деле единый, истинный, так, как все в природе истинно и действительно в разных степенях, и что, наконец, законы мышления -- сознанные законы бытия, что, следственно, мысль нисколько не теснит бытия, а освобождает его; что человек не потому раскрывает во всем свой разум, что он умен и вносит свой ум всюду, а, напротив, умен оттого, что все умно».

С позиции двух теорий познания интересно рассмотреть отношение к теориям Д.Пристли и А.Лавуазье.
В 1679 году Георг Штель, профессор университета в Галле (Германия), решил разобраться, каким образом ржавеют металлы, и происходит горение. Проведя опыты с многими сгораемые материалами, он констатировал: в процессе сгорания образуются огонь и шлам. Подумав как следует над начальными и завершающими условиями экспериментов, Штель сделал вывод: в процессе сгорания предметы разлагаются на золу и теплоту; при этом теплота выделяется в форме особого вещества, которое горит. Это вещество Штель назвал флогистоном. С его помощью профессор объяснял процесс ржавления: при нагревании металлов из них изгоняется флогистон и образуется ржавчина.
В 1774 году биолог Джозеф Пристли обнаружил неизвестную ранее разновидность воздуха, которая исчезает, когда в ней сжигают какой-нибудь предмет, и об этом Пристли сообщил научной общественности. Антуан Лавуазье заинтересовался этим научным открытием и стал исследовать его. В ходе опытов по сжиганию предметов Лавуазье создал иные условия, чем созданные Штелем условия, и Лавуазье обнаружил иные эффекты. Вывод Лавуазье существенно отличался от вывода Штеля: при горении не выделяется флогистон, а наоборот, в предмет входит разновидность воздуха, обнаруженная Джозефом Пристли. Эту разновидность воздуха Лавуазье назвал «кислород».
Антуан Лавуазье должен быть отнесен к циникам и скептикам, ибо он не доверял существовавшим в его время теориям: «Я решил, что обязан рассматривать все, сделанное до меня, как намеки. Я поставил перед собой цель: все повторить с предосторожностью». Лавуазье повторил почти все химические исследования и обнаружил в них ошибку, а именно, он обнаружил, что в природе нет вещества «флогистон». Лавуазье доказал надуманность, фантастичность флогистонной теории.

«Спорный вопрос состоит в том, должны ли те гипотезы, лежащие в основе наиболее распространенных научных теорий, быть рассматриваемы как точные описания устройства мира, окружающего нас, или только как удобные фикции»(из книги «Материализм и эмпириокритицизм», с.296).

Флогистонную теорию Лавуазье рассматривал как намек, как удобную фикцию, и это помогло ему сделать открытие (кислород, соединяющийся с горящими веществами), золотом вписавшее его имя в скрижали истории.
Джозеф Пристли решал этот спорный вопрос противоположным образом. Он, являясь серьезным ученым, был уверен в том, что теории правильно обрисовывают действительный мир. Пристли писал статьи и книги, которыми убеждал в правильности рисунка. Джозеф Пристли рассматривал флогистонную теорию как точное описание химических явлений, и догматическая вера в эту теорию помешала Пристли правильно разобраться в химических реакциях и по достоинству оценить открытие кислорода, его роль в процессах горения и ржавления. Развивающаяся наука ушла вперед, а Пристли оказался привязанным к несовершенным химическим представлениям. Это отрицательный пример поведения естествоиспытателя.

Герцен высказывал симпатии ученым, подобным Пристли, не усматривающих изъяны в утвердившихся научных представлениях, и выражал порицание ученым, подобным Лавуазье. Подобные Лавуазье ученые, говорящие об ошибках в существующих научных теориях, дискредитировали науку, и это не нравилось Герцену. Нежелательна дискредитация науки и ученых, полагает Александр Иванович, но желательно доверие к ним.

Физики-психиатры писали, что ими создаваемые теории являются миражом, фантомом. Герцен установил, что фантомные теории обладают множеством недостатков. Поэтому А.И.Герцен отрицательно относился к фантомным теориям. А.И.Герцен отказал фантомным теориям в праве на существование. Позиция В.И.Ленина в данном вопросе немного отличается от позиции А.И.Герцена. К борьбе против фантомных теорий В.И.Ленин добавил борьбу против философов, которые оправдывали существование таких теорий и которые пытались втолкнуть в науку фантомные теории.

Глава 3. Фантазии

Деятельность мозга – один из вопросов, издавна интересующих исследователей. Особенности мозговой деятельности подразделяются на положительные и отрицательные (т.е. одобряемые или осуждаемые теми, кто описывал и систематизировал деятельность мозга), и на нейтральные особенности. Сложилось так, что объяснение мозговой деятельности получило наименование «теория познания». Создатели теорий познания относили к категории одобряемых и осуждаемых, различные особенности мозговой деятельности. Многочисленность создателей теорий привела к многообразию теорий познания. При изучении теорий познания необходимо в первую очередь обращать внимание на те стороны теорий познания, которые затрагивают осуждаемые особенности мозговой деятельности. Характерной чертой материалистической теории познания является то, что способность мозга фантазировать объявлена осуждаемой особенностью. Чтобы скомпрометировать эту особенность, материалисты убеждают в том, что во всех случаях фантазирующий мозг приводит к возникновению пустых фантазий. Познание природы тогда действительно, когда познающий отказывается пользоваться той частью своего мозга, которая подталкивает к созданию фантазий. Материалистической теории познания противостоит идеалистическая теория познания. Идеалисты говорят о том, что без фантазирования не обойтись, что не во всех случаях фантазии оказываются пустыми. Идеалисты делают акцент на том, что с помощью органов чувств (зрения, слуха, обоняния, осязания и т.д.) невозможно выявить причинно-следственные связи, имеющиеся в природе. Чтобы их выявление произошло, идеалисты дают совет: дайте волю своей фантазии, и пусть возникнут фантастические представления о том, какие причинно-следственные связи имеются в природе. Впоследствии нужно произвести проверку нафантазированного; выбросить фантазии, оказавшиеся пустыми, и пустить в дело фантазии, оказавшиеся непустыми.

Бывают случаи, когда представление людей о природе, созданные без участия фантазий и с участием оных, противоречат друг другу. Для чего применялись пытки к Галилео Галилею? Для того чтобы подвергнутый пыткам Галилей отказался от представления о природе, основанного на фантазии, и вернулся к использованию традиционного, нефантастического представления о природе, согласующегося с показаниями органов чувств. В теории, созданной Лавуазье, было больше фантастичности, чем в теории, созданной Штелем. Наука с течением времени развивается таким образом, что в теориях увеличивается фантастический компонент.
Известно, что падающая на экран тень от круглого непрозрачного предмета имеет равномерный темный цвет. Огюстен Френель нафантазировал теорию, согласно которой свет является волной, и из этой теории Френель сделал вывод: волны могут изгибаться возле края препятствия, и если препятствие имеет форму круга, то изогнувшиеся волны попадут в центр тени и осветят центр. Вывод был фантастическим, так как ранее никто не видел освещение центра тени. Френель поставил эксперименты, и получил от круглого диска тень неравномерного цвета – края тени были темными, а в центре тени находилось светлое пятно. Фантазия превращена в факт.
В 1930 году Вальтер Боте облучал альфа-частицами (которые теперь рассматриваются как ядра гелия) различные элементы, в том числе бериллий, и получили сильное вторичное излучение, являющемся гамма-лучами (родственными рентгеновским лучам). В 1931 г. супруги Жолио-Кюри, продолжая исследования Боте, изучали прохождение излучения бериллия (вызванного облучением бериллия альфа-частицами) через вещества, богатые водородом, наблюдали образование интенсивных потоков протонов (атомов водорода), они истолковали это как отрыв протонов от атома под воздействием мощных гамма-лучей. Джеймс Чедвик также исследовал образование протонов под действием вторичного излучения бериллия и пришел к выводу, что наблюдаемый эффект трудно объяснить воздействием гамма-излучения. Чедвик теоретически доказал, что крайне мало вероятно, чтобы при столкновениях альфа-частиц с бериллием могли возникать гамма-лучи с энергией, достаточной для того, чтобы выбивать протоны. Поэтому он оставил идею о гамма-лучах и сосредоточился на иной теории. Приняв существование нейтрона, он показал, что в результате захвата альфа-частицы ядром бериллия может образоваться ядро элемента углерода, причем освобождается один нейтрон. То же самое исследование было проделано и с бором – еще одним элементом, порождавшим проникающую радиацию при бомбардировке альфа-лучами. Альфа-частица и ядро бора соединяются, образуя ядро азота и нейтрон. Высокая проникающая способность потока нейтронов возникает потому, что нейтрон не обладает зарядом и, следовательно, при движении в веществе не испытывает влияния электрических полей атомов, а взаимодействует с ядрами лишь при прямых столкновениях. Нейтрону требуется также меньшая энергия, чем гамма-лучу, чтобы выбить протон, поскольку он обладает большим импульсом, чем квант электромагнитного излучения той же энергии. Результаты экспериментов, проведенных Чедвиком в Кавендишской лаборатории в Кембридже, были опубликованы им в 1932 г.

Прав ли был А.И.Герцен, когда сказал, что некоторые создают вздорные, неудовлетворительные (т.е. сомнительные) и шаткие теории? Да, прав. Чедвик пошатнул и уронил теорию Жолио-Кюри о вылете гамма-излучения из атомов бериллия, и доказал вздорность этой теории. Сомнительная теория о вылете гамма-излучения была создана для удобства, для удовлетворения личных интересов Жолио-Кюри. Фредерик и Ирен Жолио-Кюри принимали теорию за личное дело, и не положили в основу теории факт вылета нейтронов. В теории Жолио-Кюри изображены не нейтроны, а субъективные душевные интересы. Супруги Жолио-Кюри построили теорию (о гамма-лучах), и эта теория потеряла свой объективный источник (нейтроны). Мышление Жолио-Кюри было не связано с таким внешним обстоятельством, как вылет нейтронов из бериллия. Чедвик своими экспериментами доказал, что временное определение о гамма-лучах является фантастическим, что у Жолио-Кюри отсутствовало знание о природе излучения, исходящего из бериллия. Доказав отсутствие знания, Чедвик внес совершенно ненужный элемент агностицизма.

Как правильно отметил А.И.Герцен, фантазии смешиваются с фактами. Ощущение + неимеющееся в ощущениях = теоретическое построение. Фантазии вкладывают мысль в факты, и происходит осмысление того, что не содержит мысли.
Когда Георг Штель, Вальтер Боте, супруги Жолио-Кюри занимались теорезированием, то опирались ли они на твердо установленные факты? Да. Однако опора оказалась неустойчивой, и опора на факты не уберегла от падения теоретические построения Штеля, Боте, Жолио-Кюри. Падение доказало, что твердо установленные факты и теоретические построения мало связаны друг с другом. Другими словами, падение доказало фантастичность теоретических построений. Впрочем, отсутствие падения не лишает налета фантастичности.
Д.И.Менделеев с помощью своей менделеевской таблицы предсказал существование девяти ранее неизвестных химических элементов. Но было обнаружено только четыре из предсказанных Менделеевым. Все девять элементов были фантастическими, но четырем из них удалось замаскировать свою фантастичность. На протяжении 97 лет флогистонная теория благополучно маскировала свою фантастичность.
Создавая периодическую таблицу химических элементов, Д.И.Менделеев росчерком пера кромсал химические элементы, наделял элементы свойствами, противоречащими обнаруженным на практике свойствам. Менделеев подгонял свойства химических элементов под клеточки в таблице. Менделеев игнорировал твердо установленные факты. Менделеев не обращал внимание на советы сторонников материалистической теории познания – опирать теорию на твердо установленные факты. Впоследствии выяснилось, что фантазии Менделеева были тверже фактов – тщательно проведенные эксперименты выявили ошибки при определении свойств химических элементов. Менделеев себе верил больше, чем фактам. Для Менделеева была характерна несвязанность его воли внешними обстоятельствами (известными на тот момент времени свойствами химических элементов).
«Субъекту противостоит объект-в-себе, от которого посредством опыта субъект получает знание». Это утверждение должно быть поставлено под сомнение, если к нему применить открытие, сделанное Менделеевым. Пять химических элементов, существование которых было выведено Менделеевым из пустующих клеток таблицы, не были найдены в природе. (Неподтверждение практикой выводов-предположений эквивалентно фантастичности выводов-предположений.) Посредством опытов Менделеев получил фальшивое знание от объекта-в-себе. Поскольку фальшивое знание равноценно неполученному знанию, то тогда логически следует, что Менделеев не получил знание от объекта-в-себе. Также Клавдий Птолемей, Георг Штель, Вальтер Боте, супруги Жолио-Кюри не получили знание от объекта-в-себе.

Лев Николаевич Толстой написал рассказ о жеребенке, который родился поздней осенью и первые месяцы своей жизни провел в конюшне с полом, покрытой толстым слоем сена; жеребенок был недоволен тем, что сено мешает ему быстро переставлять ноги и бегать с большой скоростью по конюшне. С наступлением лета жеребенок был выведен из конюшни на лужайку, и жеребенок стал стремительно бегать по лужайке. Отсутствие сена под ногами привело к тому, что жеребенок много раз поскальзывался и падал. Сено имеет и положительные, и отрицательные стороны: имеющееся под ногами сено не дает копытам скользить, что не приводит к падению, однако сено не позволяет быстро бегать; отсутствие сена дает возможность быстро бегать, и при этом нет защиты от проскальзывания копыт.

Подобная коллизия имеется и в познании: допущение фантазий в познание имеет и положительную, и отрицательную сторону. Увеличение количества фантазий приводит к ускоренному выявлению новых причинно-следственных связей, но с этим увеличивается количество пустых фантазий и усиливается скептическо-сомнительное отношение к познанию. Можно вытравить скептицизм и пустые фантазии, но это чревато замедлением научного прогресса. А.И.Герцен, сторонник материалистической теории познания, вел борьбу против способности мозга фантазировать, против скептического отношения к науке, и таким образом А.И.Герцен создал угрозу стагнации науки в одной, отдельно взятой стране, занимающей шестую часть суши.

Материалистическая теория познания направлена на создание науки без скептицизма. Идеалистическая теория познания направлена на создание науки, насыщенной скептицизмом (нашпигованной шаткими, неудовлетворительными, вздорными, включающими личные причуды теориями, и теориями, потерявшими свой объективный источник).
С точки зрения материалистической теории познания, Чедвик должен был сделать открытие, но этому не должно предшествовать лже-открытие Боте и Жолио-Кюри. Исаак Ньютон разработал формулу для расчета сопротивления, оказываемого воздухом или водой движущемуся телу. По Ньютону, сопротивление определяет форма частиц воздуха или воды, и форма головной части движущегося тела. После выхода в свет его книги «Математические начала» проводились опыты, которые не подтвердили формулу Ньютона. С точки зрения материалистической теории познания, Исаак Ньютон не должен был выводить формулу, которая не получила экспериментального подтверждения.

В СССР на протяжении первых 15 лет производства микросхем объем бракованной продукции составлял 99 %. Такой большой процент брака тревожил производителей, но не пугал. Никто не предлагал прекратить производство микросхем по причине 99-процентного брака. Из года в год заводы гнали брак, и одного процента годной продукции хватало для удовлетворения потребностей электронной промышленности. Так стоит ли расправляться с фантазиями за то, что 99% фантазий являются бракованными?

Твердо установленные факты не играют направляющей и руководящей роли в процедуре создания теории, объясняющей факты. Такова позиция идеалистической теории познания. Материалистическая теория познания отрицает это и настаивает на том, что теория является надстройкой над фактами, и факты ограничивают содержание создаваемой теории. Связь между фактами и создаваемой теорией такова, что факты играют роль рыболовной сети, набрасываемой на теорию, и сеть привязывает теорию к фактам. Поскольку имеется ограничение, то факты позволяют создать только одну-единственную теорию. Поскольку теория только одна, то она является истинной (бесспорной, если пользоваться терминологией Джона Локка). Четыре последних принципа воплотились в ленинскую теорию отражения.

Глава 4. Причина -> следствие. Следствие -> причина.

Как сказал А.И.Герцен, принимая всякую теорию за личное дело, за удобное размещение частностей, натуралисты отворяют дверь убийственному скептицизму. В.И.Ленин согласился с Герценом в вопросе о том, что некоторые естествоиспытатели-скептики ведут себя легкомысленно, позволяют себе создавать несколько теорий, конкурирующих друг с другом в объяснении одного и того же факта, и В.И.Ленин дал отпор таким естествоиспытателям. Ленин категорически не согласился с решением философской проблемы, над которой размышлял австрийский ученый Ганс Клейнпетер – «Что можно дать много теорий об одной и той же совокупности фактов…это хорошо известно физикам. И это связано с волевым характером нашего мышления; в этом проявляется несвязанность нашей воли внешними обстоятельствами»(слова Клейнпетера цитируются по книге «Материализм и эмпириокритицизм», с.239). Ленин приводит это высказывание и тут же начинает резко критиковать его.
Эта критика несостоятельна. Да, существует несвязанность нашей воли внешними обстоятельствами, и действительно физики, химики, биологи могут создать несколько теорий об одной и той же совокупности фактов. При разработке периодической системы химических элементов, Д.И.Менделеев не поверил другим химикам, которые установили атомный вес урана в 120 атомных единиц, бериллия 13,5 а.е., индия 75,6 а.е., тория 110 а.е., цезия 52 а.е. Без проведения опытов Менделеев решительно переделал установленный практикой атомный вес урана (120 атомных единиц) на 240 атомных единиц, атомный вес бериллия (13,5) на 9,4, вес индия (75,6) на 113, вес тория (110) на 232, а практически обнаруженный вес цезия (52) переписал на 138. Таким образом, химики разделились на две группы (в одну группу входил Менделеев, в другую группу входили все остальные химики), и каждая группа имела разное представления о массе химических элементов. Впоследствии вторая группа химиков капитулировала перед первой группой химиков.
Известен такой факт: падающая на экран тень от непрозрачного предмета окружена цветными каемками. Этот факт Исаак Ньютон объяснял таким образом: существует периодическая сила отталкивания и притяжения между предметом и проходящими близ него световыми частицами; перемещение частиц под воздействием этой силы создает цветные каемки. Огюстен Френель объяснял иначе: каемки являются результатом различного изгибания лучей возле края предмета, в зависимости расстояния от предмета до луча. Один и тот же факт двое ученых объясняли по-разному.
Рене Декарт говорил, что цвета возникают в момент выхода солнечного луча из трехгранной призмы, образуя семь цветов радуги. Огюстен Френель дал иное объяснение тому же факту: цвета существуют в солнечном луче до того момента, когда солнечный луч вошел в призму и расщепился на семь цветов. Оптическое явление одно и то же, но ему дано два различных объяснения.
Электрические явления Ампер и Вебер объясняли при помощи теории, допускающей взаимовоздействие электрических частиц через вакуум (пустоту). Фарадей и Максвелл иначе объясняли электрические явления, создав теорию, согласно которой электрические частицы не могут воздействовать друг на друга через вакуум, а только через посредство особой всепроникающей среды, называемой электрическим флюидом. Если мы будем считать воззрение Ампера и Вебера соответствующим действительности, то тогда воззрение Фарадея и Максвелла окажется не соответствующим действительности (то есть сознание Фарадея и Максвелла не связано с таким физическим обстоятельством, как взаимовоздействие частиц через вакуум). Если мы будем считать воззрение Фарадея и Максвелла соответствующим действительности, то тогда сознание Ампера и Вебера не связано с таким физическим обстоятельством, как существование флюида.
У животных, обитающих под землей, происходила редукция глаз. В определенных случаях глаза становились очень маленькими (крот), в других случаях они исчезали совсем (слепыш). Одни ученые объясняют это при помощи мутаций и естественного отбора, вторые неупражнением органов, третьи изменением обмена веществ и наследованием приобретенных изменений.
Нервные клетки имеют отростки, причудливо ветвящиеся, и эти расходящиеся во все стороны отростки переплетаются с ответвлениями других нервных клеток. Через окуляры микроскопа виден лишь запутанный клубок полупрозрачных светло-серых волокон различной толщины. Для различимости, клубок пропитывают двухромовокислой солью, которая действует как клей и делает клубок твердым, пригодным для разрезания тончайшим лезвием. При погружении затвердевших срезов нервной ткани в раствор азотокислого серебра клетки окрашиваются в черный цвет, что позволяет хорошо отличать их силуэт на общем фоне. Первооткрыватель такого метода окрашивания Камилло Гольджи добился того, что мог прокрашивать как несколько клеток и их отростки, так и множество клеток сразу. Метод окраски азотнокислым серебром позволил обнаружить необычайную сложность нервных связей. Одна клетка человеческого мозга может образовывать соединения более чем с десятью тысячами других нервных клеток.
Длительные исследования привели в 1873 году Камилло Гольджи к выводу, что нервная ткань представляет собой клетки, без перерыва переходящих друг в друга, похожие на те, которые имеются в сердце. Сердечная мышца состоит из мышечных волокон, которые не являются обособленными друг от друга; одно мышечное волокно проникает в другое мышечное волокно. Мышцы сердца и нервные комплексы состоят из клеток, вросших друг в друга, и внутриклеточная жидкость одной клетки может проникать в соседнюю клетку.
Вместо азотнокислого серебра Вильгельм Вальдейер стал использовать хлорид золота, и он пришел к другому выводу: нервная ткань имеет прерывистое строение, нервные клетки не врастают друг в друга, а лишь едва-едва соприкасаются своими оболочками. Оболочка не дает внутриклеточной жидкости перетекать в смежную клетку. Таким образом в 1891 году Вильгельм Вальдейер сделал вывод, противоположный выводу Камилло Гольджи. Результат исследования одного ученого иногда противоречит результату исследования другого ученого.
В 1891 году в Лондоне познакомились два врача. Первым был Патрик Мэнсон, довольно видный англичанин, завоевавший себе известность одним интересным открытием: он установил, что комары могут высасывать крошечных червячков из крови у китайцев (он практиковал в Шанхае), и доказал, - в этом был самый гвоздь открытия, - что эти червячки могут затем самостоятельно развиваться в желудке у комаров. Он видел под микроскопом паразита малярии, пронизанного черноватыми точками пигмента, выяснил цикл развития этого паразита в крови человека и как этот цикл связан с приступами болезни. Передача малярии от человека к человеку происходила так: после попадания паразитов в желудок комара, они остаются в нем до самой смерти комара, а затем попадают в воду. Этот бульон с паразитами пьют люди и таким способом заражаются малярией.
Вторым был военный врач Рональд Росс. Он проводил лечение и исследования больных малярией в Калькутте. Он отметил наличие лейкоцитов (белых кровяных телец), содержащих темный пигмент, однако обратил внимание также на странные светлые тельца, в которых также присутствовал темный пигмент. Эти тельца не были похожи на обычные лейкоциты и по форме напоминали либо полумесяц, либо сферу. Росс выяснил, что с течением времени происходит изменение формы – полумесяц превращается в сферу, а затем сфера разрушалась. За несколько часов до разрушения были видны внутри сферы тонкие прозрачные нити, которые очень координировано двигались и, без сомнения, могли принадлежать только живым существам.
Патрик Мэнсон и Рональд Росс стали «друзьями по переписке». Они продолжили исследования малярии независимо друг от друга, и часто переписывались, сообщая о проведенных экспериментах и подсказывая друг другу о наиболее рациональных направлениях исследований. Росс находил воробьев, больных малярией, напускал на них комаров, и препарировал комаров, внутри которых оказывались паразиты малярии. Изучая миграцию паразитов внутри комаров, Рональд Росс выявил, что значительная часть паразитов скапливается в слюнной железе, соединенной с жалом. Так было сделано научное открытие о передаче малярии через укус комара от птицы к человеку.
В 1898 году Патрик Мэнсон, получив письмо от Росса, отправился на большой медицинский конгресс в Эдинбург и сообщил ученым докторам о проникновении, росте и превращениях малярийного паразита в теле комара; он рассказал им о том, как Рональд Росс проследил путь малярийного паразита от птичьей крови, через желудок и организм комара до опасной позиции в его жале, из которого он каждую минуту грозит перейти к новой птице или человеку. Конгресс пришел в волнение и вынес резолюцию, поздравляющую малоизвестного майора Рональда Росса с «великим, создающим эпоху открытием».
Помимо изучения нервной системы, Комилло Гольджи в период с 1885 г. по 1899 г. занимался также малярией и вызывающими ее малярийными паразитами. Его идеи в этой области привели к конфликту между ним и указанным исследователем малярии Роналдом Россом. Гольджи с помощью длинного ряда тончайших опытов доказал, что птичья малярия не может передаваться комарам, заражающим человека, и наоборот, человеческая малярия никогда не передается птичьим комарам. Комар анофелес не кусает птиц и является единственным носителем человеческой малярии. Три ученых имели разное представление о процессе заражения человека малярией: через употребление воды, в которую упали мертвые малярийные комары; через укус комара, получившего малярийных паразитов от птицы; через укус комара, который не кусает птиц и кусает только людей.
Два немецких ученых Рихард Вильштеттер и Ганс Эйлер-Хелпин в 1922 проводили исследование ферментов и кинетики ферментативных реакций, и они установили, что молекула фермента состоит из низкомолекулярной химически активной группы, связанной с высокомолекулярными коллоидными носителями (коллоидный носитель весьма и весьма слабо был похож на белок).
В 1926 г. впервые был получен очищенный фермент в кристаллическом виде. Это была уреаза, которую выделил из семян канавалии (тропическая лиана, семейство бобовых) сотрудник Корнеллского университета Джеймс Самнер. Самнер обнаружил, что кристаллы уреазы целиком состоят из белка. Поэтому он высказал предположение, что все ферменты представляют собой белки, однако против этой точки зрения активно возражал известный, пользовавшийся большим авторитетом немецкий биохимик Рихард Вильштеттер, который отстаивал мнение о том, что ферменты являются небелковыми низкомолекулярными соединениями, а обнаруженный в кристаллах уреазы белок - это просто загрязнение. И только в 30-е годы, после того как Джон Нортроп и его сотрудники получили в кристаллическом виде пепсин (пепсин вырабатывается желудком и совершает переваривание белковой пищи) и установили, что этот фермент тоже представляют собой белки, точка зрения о белковой природе ферментов получила всеобщее признание. В разное время имелось разное представление о природе ферментов.
Артур Комптон в 1923 году проводил эксперименты по облучению графита рентгеновскими лучами, в ходе которых было установлено, что из графита вылетают электроны, выбитые рентгеновскими лучами. (Луч, выбивший электрон, после взаимодействия с электроном имеет уменьшившуюся частоту, и к тому же изменяет свою траекторию. Значительно позднее обнаружилось, что после взаимодействия с электроном некоторые рентгеновские лучи увеличивали свою частоту. Поскольку Комптон при объяснении эффекта не учитывал «учащенные лучи», то впоследствии появились объяснения, учитывающие такие лучи, и по этой причине новые объяснения вступали в противоречие с объяснением Комптона). Было известно, что бомбардировка альфа-частицами (которые теперь рассматривались как ядра гелия) может вызвать распад атома азота на более легкие ядра других элементов. В 1930 году Вальтер Боте облучал альфа-частицами различные элементы, в том числе бериллий, и получил сильное вторичное излучение, являющимся гамма-лучами (родственными рентгеновским лучам). В то время ученые находились под впечатлением открытия Артура Комптона, который установил, что рентгеновские лучи выбивают из вещества электроны. Поэтому, когда в 1931 г. супруги Жолио-Кюри, продолжая исследования Боте, изучали прохождение излучения бериллия (вызванного облучением бериллия альфа-частицами) через вещества, богатые водородом, наблюдали образование интенсивных потоков протонов (атомов водорода), они истолковали это как отрыв протонов от атома под воздействием мощных гамма-лучей, как разновидность эффекта Комптона. Джеймс Чедвик также исследовал образование протонов под действием вторичного излучения бериллия и пришел к выводу, что наблюдаемый эффект чрезвычайно трудно объяснить воздействием гамма-излучения. Чедвик теоретически доказал, что крайне маловероятно, чтобы при столкновениях альфа-частиц с бериллием могли возникать гамма-лучи с большой энергией, достаточной для того, чтобы выбивать протоны. Поэтому он оставил идею о гамма-лучах и сосредоточился на иной теории. Приняв существование нейтрона, он показал, что в результате захвата альфа-частицы ядром бериллия может образоваться ядро элемента углерода, причем освобождается один нейтрон. То же самое исследование было проделано и с бором – еще одним элементом, порождавшим проникающую радиацию при бомбардировке альфа-лучами. Альфа-частица и ядро бора соединяются, образуя ядро азота и нейтрон. Высокая проникающая способность потока нейтронов возникает потому, что нейтрон не обладает зарядом и, следовательно, при движении в веществе не испытывает влияния электрических полей атомов, а взаимодействует с ядрами лишь при прямых столкновениях. Нейтрону требуется также меньшая энергия, чем гамма-лучу, чтобы выбить протон, поскольку он обладает большим импульсом, чем квант электромагнитного излучения той же энергии. Результаты экспериментов, проведенных Чедвиком в Кавендишской лаборатории в Кембридже, были опубликованы им в 1932 г.
Таким образом, супруги Жолио-Кюри и Чедвик придерживались различных объяснений по поводу природы излучения, вылетающего из бериллия при его бомбардировке альфа-частицами.
В 1920-х годах Брэгг и Бариз произвели обобщение экспериментальных данных, полученных ими и другими исследователями при просвечивании рентгеновскими лучами кусочков льда. Поскольку количество электронов, вращающихся вокруг атомов водорода, невелико, то тени от них на рентгеновской пленке не появлялись. Но количество электронов вокруг атомов кислорода велико, и они рассеивали на себе, как на решетке, рентгеновские лучи, которые оставляли на рентгеновской пленке рефракционные следы. Выяснилось, что атомы кислорода (точнее, сгустки электронов возле атомов) образовывают собой тетраэдр. Причем при разных давлениях и температурах льда обнаруживаются 12 разновидностей тетраэдров.
В 1929 году англичанин Борнс предложил ионную модель кристалла льда, по которой атомы водорода располагаются посередине между атомами кислорода. Через четыре года англичане Бернал и Фаулер разработали иную модель льда, согласно которой атомы водорода не зафиксированы посередине между атомами кислорода, а постоянно приближаются и отдаляются, передвигаются вдоль условной линии, соединяющей соседние атомы кислорода. (Впоследствии было установлено, что передвижение происходит 10 000 раз в секунду.) Приблизительно двадцать пять лет ученые обсуждали достоинства и недостатки двух моделей, однако они затруднялись дать предпочтение одной модели перед другой. В 1957 году американские экспериментаторы Леви и Питерсон облучали потоком нейтронов кусочки льда, и таким путем они установили положение атомов водорода в кристалле льда. Леви и Питерсон определили, что атом водорода, находясь на условной прямой линии, соединяющей два соседних атома кислорода (располагающихся на расстоянии от 2,752 до 2,765 ангстрем друг от друга), перепрыгивает с одного места на другое место, и эти два места находятся на расстоянии около 1 ангстрема от атомов кислорода.
Борнс выдвинул свою модель кристалла льда, а Бернал и Фаулер свою модель кристалла. На протяжении 25 лет эти разные модели, объясняющее одно и тоже, совместно существовали в науке.
В начале 30-х годов фирмой “Дау Кемикал” (США) был разработан способ получения полихлорфенолов из полихлорбензолов (отходов химпрома) щелочным гидролизом при высокой температуре под давлением, и показано, что эти препараты являются эффективными средствами для консервации древесины (т.е. для защиты от микроорганизмов и насекомых). Началось массовое производство и применение этого консерванта. В 1936 г. появились сообщения о массовых заболеваниях среди рабочих штата Миссисипи, занятых консервацией древесины с помощью полихлорфенолов. Большинство из них страдали тяжелым кожным заболеванием - хлоракне, наблюдавшимся ранее среди рабочих хлорных производств. Их кожа покрылась множеством незаживающих фурункулов, и это было единственное внешнее её проявление. В 1937 г. были описаны случаи аналогичных заболеваний среди рабочих химического завода в Мидланде (штат Мичиган, США), занятых в производстве полихлорфенолов. Расследование причин поражения привело к заключению, что чистые полихлорфенолы относительно безопасны, а болезни вызваны примесями. Расширение масштабов производства полихлорфенолов в дальнейшем было обусловлено их использованием в военных целях. Во время второй мировой войны в США начато производство такого полихлорфенола, как 2,4-дихлорфеноксиуксусная кислота. Объем производства 50-100 тысяч тон в год. Предполагалось использовать этот препарат для уничтожения растительности на территории Японии. В те же годы эта кислота, ее соли и эфиры стали использоваться для химической прополки сорняков в посевах злаковых культур (пшеница, рожь, ячмень, овес, кукуруза), а смеси других эфиров - для уничтожения нежелательной древесной и кустарниковой растительности.
Физиологи проанализировали изменения обмена веществ у сорняков и злаков после проникновения 2,4-дихлорфеноксиуксусной кислоты, и вот какая картина им представилась. Кислота, попадая на сорняки, резко замедляет дыхание и фотосинтез. Замедляется выработка крахмала, и сорняки вынуждены использовать запасы крахмала. После исчерпания запасов происходит гибель от углеводного голодания. На культурные растения попадает значительно меньше кислоты из-за вертикального расположения листьев, и к тому же у культурных растений точка роста хорошо защищена листьями. Поэтому у них не наблюдается замедление процессов жизнедеятельности. Спустя десятилетие был выявлен иной механизм действия 2,4-дихлорфеноксиуксусной кислоты. У сорняков кислота ускоряла процессы жизнедеятельности, в частности, ускоряла деление и рост клеток вблизи периметра стебля, за счет чего стебель растет в толщину. В эти места доставлялось большое количество крахмала и продукта его переработки – сахара, и вследствие увеличения количества клеток происходило вздутие стебля. Во-первых, вздутия разрушали кору, и кора переставала выполнять защитную функцию – жучки стали проникать вглубь стебля. Во-вторых, вздутия сдавливали центральные части (находящиеся вблизи оси) стебля, в которых находятся сокопроводящие структуры. У культурных растений стебель растет в толщину не за счет деления и появления новых клеток, а благодаря увеличению объема уже существующих клеток. Нет деления – нет ненормального разрастания тканей. Проникновение 2,4-дихлорфеноксиуксусной кислоты в стебли не влияло на развитие культурных растений.
Внимательный читатель обратит внимание на то, что первое объяснение подчеркивало замедление процессов жизнедеятельности сорняков, а второе объяснение подчеркивало ускорение процессов жизнедеятельности сорняков. Таким образом, в науке имелось два противоположных объяснения, относящихся к одному и тому же факту.

Не смотря на критику В.И.Ленина, Ганс Клейнпетер оказался прав.
Абель Рей солидарен с Гансом Клейнпетером, и говорит, что науку заполонило чрезмерное множество теорий об одних и тех же фактах. «В настоящее время…необходимо констатировать, что, подобно искусству, физика имеет многочисленные школы, суждения которых зачастую расходятся, а иногда прямо враждебны одни другим…крайние разногласия сменили прежнее единодушие, и при том разногласия и в деталях, и в основных руководящих идеях…»(слова Абеля Рея цитируются по книге В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», с.300).
Множественность объяснений заставляет присматривать к тому, насколько эффективны доказательства объяснений. Необходимо согласится с мнением Энгельнейнера: «Как бы теория ни кажется верной и несомненной, как бы хороши ни объясняла факты, тем не менее никогда не следует думать, что факты действительно совершаются по этой теории. Нельзя забывать, что может существовать другая теория, одинаково хорошо объясняющая те же факты, и что возможно появление третьей теории, еще лучше их объясняющей. Поэтому ученый никогда не должен про свою теорию говорить, что она истинна, а остальное ложь. Ученый всегда должен быть готовым отбросить свою теорию в пользу лучшей. Таким образом он должен питать высшую терпимость к чужим теориям и воззрениям».

«Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза. Наблюдение открывает какой-нибудь новый факт, делающий невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в новых способах объяснения, опирающаяся сперва только на ограниченное количество фактов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие»(Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 555). Энгельс был неправ, когда написал слова «невозможным прежний способ», «новый факт». Естествоиспытатели не дожидаются того момента, когда открывается новый факт, и создают иные способы объяснения. Прежний способ объяснения фактов вполне возможен и общепринят, но это не является препятствием для удовлетворения потребности в разработке новых способах объяснения.

Вопрос о множественности причин рассмотрим на простом примере. Писатель Александр Романович Беляев в 1929 году издал книгу «Человек, потерявший свое лицо». Через 22 года Беляеву стало известно, что вышла в свет книга с аналогичным сюжетом – «Патент АВ» Лазаря Лагина. Беляев обвинил Лагина в плагиате. В ходе выяснения отношений Лагин, доказывая отсутствие плагиата, продемонстрировал рукопись своего раннего произведения «134 самоубийства», написанного ранее книги Беляева, и имеющее с последним значительное сходство. Беляеву пришлось извиниться перед Лагиным.
Когда обнаруживается следствие (книги с похожими сюжетами), то у этого следствия могут быть две причины – копирование одним писателем сюжета опубликованной книги другого писателя, или одинаковый ход мыслей двух писателей, что привело к возникновению независимо друг от друга похожих сюжетов книг.
Когда имеется причина, то не представляет большой сложности проследить, к какому следствию она приведет. Но если обнаружено следствие, то чрезвычайно трудно установить, что является причиной, потому что одинаковые следствия вызываются различными, порой противоположными причинами. То есть отсутствует однозначное соответствие, направленное от следствия к причине.
Не редкость, когда люди поспешно и ошибочно переносят на связь от следствия и причине свойство однозначности, присущее только связи от причины к следствию.
Мозг имеет психо-физиологическую структуру, способствующую однозначному умственному связыванию следствия с причиной, и из-за этого затруднительно освободить человечество от ошибок, связанных с подменой одной причины другой причиной.











Глава 5. Теоретическая нагруженность фактов.

Шинкарук: «По отношению к отдельному индивиду система знаний является основой его мышления. Человеческий индивид не рождается с готовым мышлением; мышление образуется и формируется в процессе усвоения общественно и исторически выработанной системы представлений и понятий. Эти общественные понятия и представления ложатся в фундамент собственного мышления индивида, его духовного мира вообще. Однако усвоенная в процессе общения, обучения и воспитания система знаний не лежит мертвым грузом: усвоенные знания и способы мышления, они – понятия и формы развивающегося познания индивида. Какова усвоенная система знаний, таково и мышление индивида: в человеке мыслит человечество. Но существует и обратная связь – индивид вносит новое в систему знаний человечества, развивая ее».
Генри Джордж: «Каждое общество вырабатывает из себя ткань знаний, верований, обычаев, языка, вкусов, законов. В эту ткань принимается личность при рождении, и в ней пребывает до смерти. Эта-то ткань и является формой, в которой отливается дух и от которой он получает свои особенности. Именно посредством этой ткани развиваются определенные предрассудки, обычаи, язык, религия. Только при посредстве ее передаются навыки и накапливаются знания, и открытия одного времени становятся общим достоянием и опорой для дальнейших открытий. Хотя ткань и ставит серьезные препятствия для прогресса, но, с другой стороны, именно она делает возможным прогресс».


Что такое теоретическая нагруженность фактов? Одну из формулировок этого понятия дал известный русский физиолог И.М.Сеченов: «Видимое и слышимое нами всегда содержит в себе элементы, уже видимые и слышимые прежде. В силу этого во время всякого нового видения и слушания к продуктам последнего присоединяются извлеченные из памяти сходственные элементы».
Можно сказать так: знаемое и ощущаемое в своем взаимодействии формирует в голове образ окружающего мира. Количество и качество мыслей, появляющихся в голове человека, определяется не столько предметами, окружающими человека, сколько ранее полученными знаниями. Весьма и весьма маловероятно появление мысли, не заложенной в ум во время обучения.
Только у гениальных людей возникают мысли, выходящие за рамки общепринятых знаний. «Исследовать - значит видеть то, что видели все, и думать так, как не думал никто»( А. Сент-Дьердьи, биохимик, лауреат Нобелевской премии 1937 года).
То, что человек обнаруживает или не обнаруживает в экспериментах, определяется не только тем, какие эксперименты он проводит, но так же и тем, что человек знает или не знает. Человеческое знание может охватывать лишь незначительное количество сторон, свойств, особенностей реального природного явления; и ученый находит в экспериментальных данных ответ только на те вопросы, которые вытекают из имеющегося у человека знания. Знаменитый английский мыслитель и экспериментатор Исаак Ньютон считал, свет – это поток твердых частиц-атомов. Он утверждал, что, осветив точечным источником света круглый непрозрачный диск, получим позади диска тень, имеющую вид сплошного черного круга. Это действительно наблюдалось в экспериментах. Но затем французский физик Огюстен Френель выдвинул свою теорию, согласно которой свет является не твердыми частицами, а волной. Из этого следовало, что тень от круглого диска должна быть не сплошной темной, а иметь в центре светлое пятно (так как световые волны могут огибать препятствие и сходится в центре тени). Тщательные исследования показали, что это так и есть.
Ньютон и Френель опирались на различные теории, и они увидели разные тени от одного диска. Таким образом, результаты опытов находятся в зависимости от теоретических воззрений.
Талант ученого состоит в том, чтобы вбить клин между знанием и предположением о возможном в эксперименте. Вбивание клина позволяет расширить щель между знанием и предположением, и увидеть в эксперименте то, что не предусмотрено знанием. Расширение щели позволяет поместить в щель увеличенное количество фантазий. У Джеймса Чедвика клин был вбит глубже, чем у Жолио-Кюри.

Следует рассмотреть физиологические особенности человека, имеющие отношение к рассматриваемому вопросу. Сначала обратимся к истории и проанализируем концепцию французского исследователя семнадцатого века Рене Декарта: «Об изображениях, возникающих в нашем мозгу, необходимо указать: дело заключается именно в том, что они дают сознанию возможность ощущать только раздельные качества предметов, которым они соответствует, а не в том, что они содержат в себе сходство с предметами».
Во времена Декарта большинство ученых придерживалось мнения, что органы чувств созданиют в сознании копии предметов. Однако Рене Декарт придерживался отличающейся точки зрения: органы чувств создают в сознании копии лишь отдельных свойств предметов (тяжелое, легкое, гладкое, скользкое, горячее, быстрое, темное, желтое, прозрачное, вертикальное, плоское, длинное близкое, большое, низкое, горькое, свистящее, тихое, до того как, после того как), а образ предмета создает ум человека путем слияния в одно целое нескольких десятков или сотен этих отпечатков. Декарт приводит такую иллюстрацию: слепой идет по дороге, ощупывая дорогу при помощи палки. Разве создают копию дороги ощущения спепого, получаемые через палку? Нет. Получаемые с помощью палки ощущения вызывают в голове отпечатки отдельных фрагментов дороги. Но ум определенным образом сортирует и перерабатывает отпечатки фрагментов, и в результате обработки и группировки возникает образ дороги.
А что говорят об ощущениях сейчас, 300 лет спустя? «В зрительную кору головного мозга поступает изображение, до этого как бы просеянное через множество сит: в одном задерживаются большие фрагменты картин, в следующем более мелкие фрагменты и так далее… Зрительная кора воспринимает и фрагменты, и их пространственные взаимоотношения, после чего из них формируется образ»(Демидов, «Как мы видим то, что мы видим»). «Соматосенсорный анализатор обладает обширной кожной поверхностью порядка 2 квадратных метров и множеством рецепторов в толще кожи и тела. В нем имеется несколько качественно различных каналов чувствительности: осязание, направленное на определение характера поверхности путем соприкосновения, путем надавливания на поверхность определяется твердость предметов; вибрационное чувство; температурное чувство (отдельно тепловое и отдельно холодовое); сухожильные рецепторы, участвующие в определение веса предмета, их динамических свойств (если они движутся)… Рецептивные поля головного мозга – это результат интеграции ранее дифференцированных элементов, Объединение элементов приводит к формированию образа»(«Анализ сигналов мозгом»).
Современные физиологические исследования во многом поддерживают воззрение Декарта. Так как отпечатки свойств соединяются в образ предмета не самим предметом, а человеческим мышлением, и поскольку разные люди имеют неодинаковое мышление, то у людей продуцируются различные образы (при воздействии на органы чувств одного и того же предмета). В 1610 году Галилей, наблюдая через телескоп за планетами, обнаружил, что Сатурн и некоторые другие планеты не является круглыми, как Марс или Венера; он заметил, что Сатурн имеет какие-то придатки, видимые по обе стороны планеты. Эти придатки Галилей назвал ушками. В 1633 году за Сатурном наблюдал Декарт, и он увидел, что по обе стороны планеты находятся две неподвижные планеты-спутники. Их Декарт назвал сатурианскими Лунами. В 1656 году Гюйгенс через телескоп увидел, что Сатурн окружен кольцом. Галилей, Декарт и Гюйгенс смотрели на одно, но видели разное (уши, две Луны, кольцо).
«Увертка у Канта следующая: дух имеет некоторое познание априори, благодаря которому вещи являются ему такими, какими они ему являются. Следовательно, то обстоятельство, что мы воспринимаем вещи так, как мы из воспринимаем, есть наше творение. Ибо дух, живущий в нас, есть ни что иное, как Божий дух, и подобно тому как дух Божий создал мир из ничего, так и дух человеческий создает из вещей нечто такое, чем эти вещи сами по себе не является»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм»).
Дух Галилея и дух Декарта создали из Сатурна с кольцом нечто такое, чем Сатурн не является: Сатурн с ушками и Сатурн с двумя Лунами. Галилей и Декарт так восприняли Сатурн с кольцом, и это было творением их духа (точнее, в такие неверные образы слились разрозненные отпечатки свойств, появившееся в процессе наблюдения за Сатурном; и за это ошибочное слияние ответственны связи между нервными клетками головного мозга, которые определили ту или иную связь между отпечатками отдельных свойств).
Слово «априори», которое имеется в ленинской цитате, приведенной выше через абзац, нужно понимать как «предшествование» способа связывания (через нервные клетки) отпечатков по отношению к времени воздействия предмета на органы чувств. Эту цитату можно перефразировать так: имеются предшествующие (априорные) связи между нервными клетками, и эти связи (совместно с отпечатками, появившимися позже возникновения связи нервных клеток) участвуют в творении образов предметов. Поскольку связь не дается предметами, а производится мозгом, то дух человеческий создает такие образы, которые отличаются от предметов (предмет – Сатурн с кольцом, произведенный мозгом образ – Сатурн с ушками, Сатурн с двумя Лунами).
Вещь – Земля, вращающаяся вокруг Солнца. Дух Клавдия Птолемея создал нечто, такой Землей не являющееся – Землю, вокруг которой вращается Солнце. Вещь – кислород. Дух Георга Штеля создал из кислорода такое, что кислородом не является – флогистон. Вещь – нейтрон. Дух Боте, дух Фредерика Жолио-Кюри, дух Ирен Жолио-Кюри создали из нейтрона нечто такое, чем нейтрон не является – поток гамма-лучей. Вещь – различное изгибание солнечных лучей возле края непрозрачного предмета, в зависимости от длины волны света. Дух Исаака Ньютона создал из зависимости изгибания от длины волны нечто, что таковым не является – изгибание от гравитационного притягивания непрозрачным предметом световых корпускул. Вещь – вес в 240 атомных единиц, присущий урану. Дух создал из 240 единц нечто такое, чем эти 240 единц не являются – 120 атомных единиц. Вещь – наличие оболочки у каждой нервной клетки, не допускающей выход или вход внутрь клетки жидкости, содержащейся в соседней нервной клетке. Дух Камилло Гольджи создал из прочной оболочки то, чем оболочка не является – оболочку с отверстиями, через которые пронимает внутриклеточная жидкость.
Как было сказано, связь между образами предметов дается не предметами, а мозгом. Аналогичное можно сказать и о связывании образов в более крупные образования, называемые представлениями. Почти полная независимость связи от окружающего мира приводит к возникновению таких представлений о процессах, какими эти процессы сами по себе не являются.
Убедится в этом можно, прочитав сочинение Маркса «Капитал». Карл Маркс анализировал экономическую теорию Рикардо, и при этом Маркс написал о снижении цены на хлеб при больших урожаях и связанным с этим разорением крестьянства: «урожайные годы – несчастье». Через несколько сотен страниц основоположник марксизма стал разбирать экономическую теорию Ганиля, и при этом Маркс сказал совершенно противоположное. Ганиль пишет: «Если вследствие обилия хлеба понизится его стоимость, то уменьшится богатство земледельцев». Маркс опровергает Ганиля: «Земледельцы в этом случае богачи». Когда Маркс рассматривал теорию Рикардо, то представление Маркса состояло в том, что при больших урожаях земледельцы разоряются. Когда же Маркс перешел к критике теории Ганиля, то представление Маркса состояло в том, что при больших урожаях земледельцы обогащаются.
Два раза Карл Маркс имел дело с одним и тем же – ценообразованием в сельском хозяйстве, - но каждый раз нервные клетки мозга соединялись по-разному, создав разные ряды связанных образов, и поэтому появились два противоположных, взаимоисключающих представления: уменьшение и увеличение богатства крестьян при больших урожаях (и при равных прочих условиях).
(Ганс Клейнпетер был прав, когда говорил о несвязанности воли внешними обстоятельствами. Карл Маркс доказал правоту Клейнпетера. Кроме того, Карл Маркс доказал правоту Канта: дух Маркса создал и

Глава 6. Сказание о том, как ученые пытались проводить исследования в соответствии с требованиями материалистической теории познания.

Огюстен Френель начал оптические исследования с изучения теней от малых предметов. В наиболее чистом виде это можно сделать при помощи тонких проволок. И Френель обнаружил тень в виде чередующихся полос, хотя господствующая корпускулярная теория требовала образования одной четкой полоски тени.
Френель объяснил возникновение светлых и темных полос внутри области тени наложением двух частей световой волны, огибающих проволоку с обеих сторон. Так он самостоятельно пришел к пониманию интерференции света.
Впоследствии, узнав о работах Юнга и его опытах с двумя отверстиями и желая полностью отделить явление интерференции от явления дифракции на краях отверстия, Френель придумал опыт с двумя зеркалами и сдвоенной призмой. Это позволило ему расщеплять и вновь сводить вместе световые волны, проходящие через узкую щель, и наблюдать прекрасные интерференционные картины.
Он математически доказал, что отдельные участки волнового фронта, исходящего из светящейся точки, порождают вторичные волны таким образом, что они полностью гасят друг друга - все, за исключением небольшой центральной части, расположенной на прямой, исходящей из источника света. Так был разрешен вековой парадокс, стоявший на пути развития волновой теории света. Найдено объяснение прямолинейных световых лучей, возникающих и остающихся узкими, несмотря на волновую природу света. Все волны, отклоняющиеся от прямой, полностью гасят друг друга. Френель сумел математически рассчитать все детали процесса, приводящего к огибанию световых волн вокруг краев предметов, указав, в частности, как этот процесс зависит от длины волны. Так наконец была построена теория дифракции.
Френель представляет свои расчеты и теорию на конкурс Парижской академии наук. Работу рассматривает специальная комиссия - Лаплас, Пуассон, Био, Араго, Гей-Люссак. Трое первых - убежденные ньютонианцы, сторонники корпускулярной теории света. Араго склонялся к волновой теории света, но, как экспериментатор, не мог противостоять безупречной математической логике Лапласа и Пуассона. Гей-Люссак занимался исследованием свойств газов, химией и изучением множества частных вопросов, ни один из которых не имел отношения к оптике. Академики понимали, что Гей-Люссак не может являться авторитетом по существу работы Френеля, но, по-видимому, ввели его в комиссию в расчете на его беспристрастие и безупречную честность. Впрочем, научная добросовестность всех членов комиссии была выше всяких подозрений.
Пуассон столь глубоко изучил доклад, что сумел обнаружить удивительный вывод, следующий из расчетов Френеля. Из расчетов следовало, что в центре тени непрозрачного диска надлежащих размеров должно быть светлое пятно. Пятна должны исчезать и появляться вновь по мере отодвигания от диска экрана, на котором наблюдается это явление.
Более того, на оси, соединяющей точечный источник света с небольшим отверстием, тоже должны наблюдаться чередования света и тени. Согласовать такой парадокс с представлением о корпускулах, летящих вдоль луча света, было невозможно.
Комиссия согласилась с мнением Пуассона о том, что это противоречит здравому смыслу, и предложила Френелю подтвердить свою теорию опытом.
Доминик Араго помог Френелю выполнить решающий эксперимент, подтвердивший вывод Пуассона. Парижская академия наук дала положительную оценку теоретическим разработкам Френеля. Однако вскоре была обнаружена поляризация света, которую было затруднительно объяснить с позиции волновой теории света.

В 1808 году Этьен Малюс обнаружил, что свет становится поляризованным как при прохождении через кристалл исландского шпата, так и при простом отражении или преломлении на границе двух сред. Открытие Малюса легко объяснялось свойствами корпускул света, которым Исаак Ньютон приписывал асимметрию. По его выражению, каждый луч света имеет две стороны. Поэтому явления поляризации света считались в то время сильнейшим аргументом в пользу корпускулярной теории. Однако имелись факты, свидетельствующие о волновом характере света. Пренебрегая хронологией событий, обратим внимание на исследования, проводимые через много десятилетий после открытия Малюса. В конце девятнадцатого века обнаружилось неизвестное ранее явление: свет, направленный на цинковую пластинку, выбивает из нее электроны. Эти электроны вылетают со скоростью, которая зависит от цвета светового потока, но не зависит от интенсивности света. От усиления яркости света увеличивалась количество электронов, но не их скорость. Такой результат аналогичен результату стрельбы по кирпичной стене из нескольких винтовок. Размеры и скорость кусочков, отлетающих от кирпичной стены, не зависят от того, сколько пуль попадает в стену (исключая редкий случай, когда две пули попадают в одно место одновременно). Если применить винтовки другого типа, стреляющие более легкими или более тяжелыми пулями, то размеры и скорость высекаемых из стены кусочков кирпичей изменится, но останутся приблизительно равными (если пули одной массы). Увеличение или уменьшение количества винтовок также не влияет на размер и скорость кирпичных осколков. Были выдвинуто два объяснения характеристик вылетающих из цинковой пластинки электронов: 1) свет представляет собой струю корпускул (твердых частичек), энергия которых зависит от цвета, и которые высекают электроны из цинка, 2) свет, обладая энергией волны, «накачивает» цинк своей энергией, и «возбужденные» атомы цинка извергают из себя электроны. На протяжении 15 лет эти два объяснения одновременно существовали в науке. Для проверки второго объяснения исследователи изготовили установку, в которой цинковая пластинка облучалась слабыми рентгеновскими лучами; интенсивность рентгеновских лучей была выбрана такой, чтобы «накачивание» атомов цинка (до состояния, при котором атомы излучают электроны) продолжалось 10 месяцев. Даже при таком слабом облучении происходил вылет электронов из цинковой пластинки. Это означало, что свет является волной.

Возвратимся к эффекту поляризации. Френель знал, что свету присущи волновые свойства, и интуиция заставила Френеля пренебречь авторитетом Ньютона. Ньютоновское объяснение поляризации казалось ему столь неубедительным, что он считал объяснение неудовлетворительным, шатким, личным, искусственно натянутым, провоцирующим скептицизм. Первоначально Френель вместе с Араго (первооткрывателем поляризации рассеянного света неба, хроматической поляризацией света) проводили такие эксперименты с поляризацией, для объяснения которых можно было бы применить традиционную для той эпохи волновую теорию. Однако не удалось искусственно притянуть поляризующие эксперименты к традиционной волновой теории. Френель сделал решительный шаг: он отбросил традиционную теорию и создал нетрадиционную теорию, в которой вместо продольных колебаний световая волна совершает поперечные колебания. Араго не согласился на поперечные колебания света, но продолжил вместе с Френелем искусственно притягивать новые эксперименты к новой теории. В ходе работ по интерференции поляризованных лучей они установили, что два луча света, поляризованные в параллельных плоскостях, способны интерферировать между собой, в то время как лучи, поляризованные перпендикулярно по отношению друг друга, не производят взаимное погашение.
Если Араго согласился бы с поперечными колебаниями, то тогда ему пришлось бы предстать в роли безудержного фантазера. Ведь, отказываясь от корпускулярной теории света, он имел только один путь - считать поперечные волны света волнами эфира. Араго знал, что поперечные колебания возможны только в твердых телах. Из этого следовало, что эфир тверд как сталь. Однако и мелкие тела, и крупные тела (в том числе планеты) проходили сквозь эфир, не замедляя своего движения. Разве это не фантастическая точка зрения, когда утверждается, что эфир тверд и он не оказывает сопротивление проходящим через него предметам? Араго не хотел противоречить здравому смыслу.
Юнг выбрал компромиссный вариант – он говорил, что свет является продольной волной, но при описании световых явлений допустимо искусственно притягивать формулы, в которых имеется условный символ поперечных колебаний. (Впоследствии Гельмгольц создал теорию символов, и с Ленина три пота сошло, пока он доказывал необоснованность – читай, символичность – теории Гельмгольца. Автору этих строк в юности приходилось сдавать экзамен по электродинамике, и рассказывать экзаменатору про отрицательную частоту световых колебаний.)
Френель решил не идти на уступки, и с твердостью в голосе говорил, что свет и эфир имеют поперечные колебания. Что касается эфира, то плотность эфира, как это следовало из формул, обратно пропорциональна плотности веществ, в которых находится эфир. Вода плотнее воздуха, и в воде меньше эфира, и уменьшение плотности эфира должно привести к уменьшению скорости света в воде. Когда в формулы Френель ввел изменения, отражающие поперечный характер световых волн, из преобразованных формул, как следствия, получались описания всех известных явлений, связанных с поляризацией света. Френель построил математическую теорию, объяснившую, в частности, загадку двойного преломления света. Световая волна, переходящая из свободного эфира в эфир, содержащийся в веществе, частично поворачивает обратно и частично проникает внутрь. Если волна падает на границу вещества под углом, то ее отраженная часть уходит от поверхности под тем же углом, а та часть, которая идет внутрь вещества, преломляется в соответствии с законом Декарта - Снеллиуса. Но, в отличие от известных ранее чисто качественных законов, формулы Френеля предсказывали, как распределится энергия падающей волны между отраженной и преломленной волнами. И опыты с огромной точностью подтвердили предсказание для всех прозрачных веществ и любых углов падения света на границу вещества.
Фуко смог осуществить эксперимент по измерению скорости световой волны в разряженном эфире, находящемся в воде. Измеренная скорость света в воде составляла 3/4 скорости света в воздухе. Но Френель не дожил до триумфа своей теории о поперечных колебаниях, которую на момент ее создания многие считали фантастической и на этом основании отвергали.
Материалистическая теория познания требует, чтобы ученые черпали знание из того природного явления, которое они исследуют. Малюс, Араго, Юнг, Френель исследовали преломление света в кристалле шпата, и вплотную подошли к явлению, внутри которого находилось знание о поперечных световых волнах, но из явления не было почерпнуто знание о поперечных волнах.
Из исследований твердых тел Френель узнал о существовании поперечных волн, и это знание было приложено к нетвердым солнечным лучам. Араго убеждал Френеля отказаться от приложения к свету этого знания, т.к. приложение противоречило фактам. И Араго, и Френель понимали, что знание о поперечных волнах не соответствует фактам, не выводится из исследуемых фактов, и поэтому является фантастичным.


То, чего требует второй закон термодинамики, было свято для физиков позапрошлого века и пребудет истинным во все века. Математически преобразовывая второй закон термодинамики, Вильгельм Вин вывел закон, и назвал его законом смещения: максимум колоколообразной кривой, изображающей спектр излучения «черного тела», смещается в зависимости от температуры тела. Смещается так, что остается постоянным произведение абсолютной температуры «черного тела» на длину волны, соответствующей максимуму излучения. И этот закон, полученный на основе законов термодинамики, соблюдается во всех известных случаях. Он позволял определять температуру тел на большом расстоянии, с помощью спектроскопа. Так удалось решить задачу определения температуры Солнца и звезд.
В дальнейшем проводились исследования по уточнению формулы Вина для длинноволновой части спектра. И оказалось, что характер излучения в районе длинных волн расходится с требуемым формулой характером излучения. За дело внесения улучшающих поправок в формулу Вина взялся Рэлей, который подставил в формулу Вильгельма Вина еще одну формулу. Рэлей применил к системе, состоящей из вещества и эфира, безупречный классический закон, установленный Максвеллом и Больцманом. Согласно этому закону энергия в любой физической системе распределяется равномерно между всеми степенями свободы системы. Эфир считался непрерывной средой. Значит, он имеет бесконечное число степеней свободы, и это необходимо учесть. Рэлей получил простую формулу - спектральная плотность излучения «черного тела» должна быть пропорциональна его температуре и обратно пропорциональна квадрату длины волны, на которой проводится измерение.
Однако и новая формула, полученная Рэлеем, не подтвердилась опытом. Формула, приблизительно совпадая с данными опыта на длинноволновом склоне кривой, требовала чрезмерно большого роста энергии по мере укорачивания длины волны. Ведь квадрат длины волны стоял в ней в знаменателе! Этот вывод вошел в историю науки под ироничным названием «ультрафиолетовая катастрофа». Лоренц предложил свой вариант формулы, в которой имела место простая, не квадратичная пропорциональность между интенсивностью излучения и длиной волны.
Любая конкретная порция материи содержит конечное число степеней свободы, а число степеней свободы эфира бесконечно в любом объеме. Значит, в соответствии с формулами Рэлея и Лоренца вся энергия должна перейти в эфир, а вещество должно остыть до абсолютного нуля.
Формуле распределения Вина соответствовала одна связь между энергией и частотой излучения, формула Рэлея давала другую связь. Сквозь этот разрыв ухмылялась ультрафиолетовая смерть. Если быть точнее, сквозь разрыв ухмылялись «ультрафиолетовая катастрофа» и «инфракрасная полу-катастрофа». Но в окружающей жизни физики не находили ни малейшего симптома столь печального исхода. Физики должны были избавить теорию от нелепого заблуждения. Многие ученые не хотели мириться с бессодержательностью созданных ими формул, в основании которых находились твердо установленные факты. Хуже всего то, что вина лежала не на формулах Вина, Рэлея или Лоренца. Формулы лишь вскрыли заблуждение, которое до поры до времени оставалось незамеченным в самих основах классической физики.
Так великие творцы величественного здания классической физики обнаружили под его фундаментом зыбучие пески. XIX век заканчивался трагедией, научным тупиком, из которого не было выхода. Поначалу все казалось безупречным: и основные принципы, проверенные многовековым опытом, и математические преобразования, основанные на незыблемых аксиомах. До сих пор они часто приводили к предсказаниям, подтверждавшимся опытом. А если случались расхождения, то всегда обнаруживались погрешности в опыте, или в вычислениях, или в каких-то дополнительных предположениях, не имевших отношения к основам науки.
Здесь же было не так. Порок лежал в самих основах, и лежал очень-очень долго. Но в чем он состоял и как его устранить, оставалось неясным. Привычное вещество подавало непонятные сигналы, зашифрованные в ярких линиях спектра и не поддающиеся расшифровке. Привычное вещество вносило совершенно ненужный элемент агностицизма. Наступило тяжелое время, когда ученые пребывали в недоумении, когда Ленин начал писать первые черновики для книги «Материализм и эмпириокритицизм», чтобы показать направление, где находится свет в конце темного тоннеля.
Была создана и четвертая формула, предназначенная для устранения заблуждения, для согласования свойств излучения с фактом существования мира, не охлажденного до абсолютного нуля, к чему приводили три предыдущих формулы. В 1899 году совместная формула Макса Планка и Вильгельма Вина подвергнута экспериментальной проверке и была опровергнута.
Планк решил увеличить фантастическую составляющую в математическом аппарате, и 19 октября 1900 года Планк доложил немецкому физическому обществу о том, что он нафантазировал еще одну формулу, связывающую, казалось, несовместимые высказывания Вина и Рэлея. Новая формула давала формальный выход из драматической ситуации, но она не имела фундамента ни в термодинамике, ни в электродинамике.
Но недаром имя Планка до сих пор произносится с благоговением. Планк смог избавил физику от призрака «ультрафиолетовой катастрофы».
«После нескольких недель самой напряженной мыслительной работы, тьма, в которой я барахтался, озарилась молнией, и передо мной открылись неожиданные перспективы», - говорил впоследствии Планк в своем Нобелевском докладе. Слова Планка свидетельствуют о том, что новое знание было почерпнуто не из фактов.
Молния, о которой он говорил, озарила целую область знаний о природе вещества. Рассматривая процесс излучения энергии раскаленным телом в окружающее пространство, Планк предположил, что обмен совершается не непрерывно, а в виде небольших порций. Описав этот процесс математически, он пришел к формуле, в точности совпадавшей с распределением энергии в спектре Солнца и других нагретых тел. Так в науку вошло представление о минимальной порции энергии - кванте.
Постепенно Планк, а вслед за ним и другие ученые примирились с дискретностью излучаемой тепловой энергии, но дискретность механического действия долго оставалась под вопросом.
Эйнштейн продолжил теоретические исследования, и он пришел к выводу, что квантовая теория, созданная Планком только для объяснения механизма излучения веществом тепловой энергии, должна быть существенно расширена. Он утверждал, что не только тепло, но и свет излучается квантами. И не только излучается, но и поглощается.
Однако квантовая теория света, являющейся реинкарнацией корпускулярной теории Ньютона, имела некоторые недостатки. Она была беспомощной в попытках описать ряд общеизвестных явлений. Например, таких, как возникновение ярких цветов в тонких слоях нефти, разлитой на воде, или существование предельного увеличения микроскопа и телескопа. Это вызвало непонимание и длительное недоверие к квантовой теории света. Ее не принял и отец квантов Планк. Он надеялся при помощи компромисса примирить свое тяготение к классическим традициям с настоятельными требованиями опыта. Ему казалось, что все будет спасено, если принять, что свет поглощается в соответствии с классическими волновыми законами, а дискретность есть свойство вещества, и квантование энергии возникает только лишь в процессе излучения света веществом. Планк изложил эту точку зрения в докладе Сольвеевскому конгрессу, состоявшемуся в 1911 году.
Эйнштейн не придавал трагического значения такому противоречию. Наоборот, он считал его естественным, отражающим сложный, многогранный характер природы света. Он высказывал убеждение, что в этом проявляется реальная двойственная (корпускулярная и волновая) сущность света.
Кванты убили второй закон термодинамики. Обнаружение мертвого состояния второго закона термодинамики вызвало панику среди ученых, и они с волнением спрашивали друг друга: Как нас угораздило на протяжении девятнадцатого века пользоваться мертворожденным законом термодинамики, не соответствующим действительности? Как же мы смогли проморгать признаки мертворожденности? Тут на авансцену выступил Ленин и начал успокаивать ученых, произнося следующее. Нет оснований для паники, и нет оснований огорчаться по поводу того, что не были своевременно обнаружены признаки мертворожденности. Признаки не обнаружены потому, что их не было. Второй закон термодинамики не был мертворожденным. На протяжении девятнадцатого века в природе не было квантов, и второй закон термодинамики точно соответствовал природным явлениям. Только в начале двадцатого века впервые в природе появились кванты, и с этого момента второй закон термодинамики перестал соответствовать природным явлениям. На протяжении девятнадцатого века ученые считали второй закон термодинамики истинным, и квалификации закона как истинного была правильной квалификацией.

Вин, Рэлей, Лоренц вплотную подошли к фактам, в которых скрывалось знание о квантах, однако они не смогли почерпнуть это знание. Начитавшись книжек, накаляканных Махом и другими эмпириокритиками, Эйнштейн отказался почерпывать знание из фактов, и стал черпать знание из своего мышления, из созданной им фантазии. К досаде материалистов-гносеологов, эспириокритический подход к познанию оказался плодотворным.
Согласно материалистической теории познания, ученые должны черпать знания из того явления, которое они исследуют. Планк исследовал излучение «черного тела». Из этого были почерпнуто знание о квантах? Нет. Планк из своего ума фантазировал формулы, и проверял их на соответствие излучению. Одна из многих формул совпала с реальными процессами.

Исходя из некоторых математических и физических аксиом, Кеплер взялся за расчет орбиты, по которой Марс обращается вокруг Солнца. Закончив расчеты и сравнив их с астрономическими таблицами Тихо Браге, Кеплер обнаружил расхождение. Хотя несовпадение было незначительно, Кеплер признал свои расчеты ошибочными. (Клавдий Птолемей имел в своей теории аналогичное расхождение, но он пренебрег несовпадением и вопреки расхождению создал свою геоцентрическую теорию.) Когда первоначальные попытки Кеплера вычислить орбиту Марса потерпели неудачу, это натолкнуло его на мысль заняться более легкими вычислениями – расчетом орбиты Земли. Исходя из воззрения о круговых орбитах планет и о постоянстве скорости планет, Кеплер пришел к расчетам, согласно которым центр круговой орбиты Земли и других планет не совпадает с центром Солнца. Земля и Марс движутся по круговым орбитам с несовпадающими центрами окружностей. Отсюда можно было получить изменяющееся расстояние Земли от Солнца. Из изменяющего расстояния вытекает неравномерность скорости Земли и Марса, если находящийся на Солнце наблюдатель будет измерять скорость планет. Кеплер вычислил, что скорость Земли в точках перигелия и афелия обратно пропорциональна расстояниям до Солнца в этих точках. Этого вывода оказалось достаточно, чтобы идти дальше, экстраполируя все точки на орбитальной кривой и распространяя этот вывод на все планеты. Для Кеплера было характерно его мистическое отношение к Солнцу. Его тревожило уже то, что в системе Коперника Солнце на самом деле не находилось в центральной точке (и потому она не могла быть названа "гелиоцентрической" в строгом смысле). По мнению Кеплера, от Солнца должна была исходить мистическая сила, заставлявшая планеты кружиться вокруг него (если бы не сила, генерируемая Солнцем, полагал он, то движение планет остановилось бы). Это метафизическое воззрение закрывало ему путь к закону инерции. Очень важно для Кеплера было определить движущую силу, и поэтому вычислению подлежало движение планет по отношению именно к Солнцу, а не к воображаемых точек в пространстве, вокруг которых вращаются планеты. Временно прекратив расчет движения Земли, Кеплер сконцентрировал силы на расчете орбиты Марса. На первый взгляд казалось невозможным найти прямое отношение радиуса между Солнцем и Марсом, и времени движения. И здесь Кеплер вспомнил так называемую теорему Архимеда, выражающую отношение площади круга и радиуса окружности. Это подсказало Кеплеру идею связать время, за которое планета проходит путь, не непосредственно с радиусом окружности, а с площадью сектора, описываемого изменяющимся радиусом. Не долго думая, он применил теорему Архимеда, благодаря чему в его распоряжении оказалось достаточно сомнительное средство выражения времени движения через площадь, описываемую отрезком радиуса, и тем самым он получил, по крайней мере косвенную возможность, выразить соотношение времени и радиуса. Одна из формул показала, что за равные промежутки времени радиус "Солнце-планета" пробегает равные площади. Кеплер взялся за рассмотрение трех различных положения Марса при одном и том же местонахождении Земли в пространстве. Тем самым были определены три расстояния Марса от Солнца и три угла, образуемых соответствующими радиусами. С помощью продолжительных тригонометрических вычислений он определил значение эксцентриситета Солнца для трех различных случаев положения Марса. Все результаты были различны. Из этого мог быть сделан только один вывод: орбита Марса не может быть круговой. Также и орбита Земли не является окружностью. Переход от теоремы Архимеда к ее модификации не был обоснован математически. И это было хорошо известно Кеплеру. На этой стадии исследований Кеплер показал, что его не слишком заботила точность и достаточность теоретического обоснования. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, считая вычисления ни к чему не обязывающей абстракцией, он легко отказался от допущения о круговой форме планетарных орбит, - как ранее он отказался от допущения о постоянстве угловой скорости планет. Этот революционный для астрономии вывод был сделан на основе малонадежных допущений. На протяжении всего периода вычислений под ногами Кеплера находилась зыбкая почва.
Кстати сказать, теория Птолемея в сравнении с теорией Кеплера вовсе не проигрывает, ибо, во-первых, из-за малости орбитальных эксцентриситетов планет (кроме Меркурия) система Птолемея описывает движения планет почти с той же точностью, как теория Кеплера; во-вторых, Кеплер представил весьма сомнительную аргументацию относительно причины безостановочного движения планет. Неудивительно, что его "Новая астрономия" была встречена современниками без энтузиазма. По мнению несогласных с кеплеровскими формулами, труднее объяснить безостановочность движения Земли вокруг Солнца, чем безостановочность движения Солнца вокруг Земли. Второе легче поддается объяснению, и поэтому со вторым многие соглашались. Для непредвзятого ума понятно, что в законах Кеплера следует усматривать не эмпирические обобщения, а гипотезы, опиравшиеся на крайне сомнительные допущения. Далее, эти законы имеют чисто кинематический характер - в них не фигурируют ни массы, ни силы - и потому из них невозможно индуктивно вывести общий закон динамики, закон всемирного тяготения. Но главное в том, что в строгом смысле законы Кеплера противоречат механике Ньютона, так как в ньютоновской картине мира массы тяготеют друг к другу и вращаются по инерции, а по Кеплеру отсутствует тяготение и безостановочность вращения поддерживается воздействием подталкивающих мистических сил.
Если взять плоскую доску, вбить гвоздь, сделать кольцо из нитки, один край кольца накинуть на гвоздь, в другой край кольца воткнуть грифель карандаша, то можно начертить на доске окружность, и по нарисованной окружности определись закономерности, присущие кругу. Можно взять плоскую доску, вбить два гвоздя, сделать кольцо из нитки, один край кольца накинуть на гвозди, в другой край кольца воткнуть грифель карандаша, и движением карандаша на доске нарисуется эллипс, и по нарисованному эллипсу можно определить закономерности, присущие эллипсу. С помощью досок, гвоздей, ниток и карандашей Кеплер познал абстрактные геометрические закономерности, и эти абстракции Кеплер приложил к точкам, через которые проходят планеты при их движении по небосводу. По теории Кеплера, точки орбит укладываются в эллиптическую кривую. Было ли знание об эллиптичности орбит почерпнуто Кеплером из точек, прописанных в астрономическом справочнике Тихо Браге? Нет. Знание почерпнуто из абстракций, в основе которых лежали доски, гвозди, нитки, карандаши. Кеплер подгонял абстрактные формулы под точки на небосводе. Абстракции, с которыми работал Кеплер, не были почерпнуты из астрономического справочника. Материалистическая теория познания требует от ученых, чтобы они черпали знания из того природного явления, которое они исследуют (в данном случае, из справочника Тихо Браге). Кеплер не сумел почерпнуть знание из траекторий планет, указанных в астрономическом справочнике, и поэтому Кеплер пошел к открытию тем путем, на который наложен запрет материалистической теорией познания.

Коперник, Галилей, Бруно держали в своих руках справочник Тихо Браге, но они не смогли почерпнуть оттуда знание об эллиптичности орбит.
Астроном Томас Хасси вплотную приблизился к факту, в котором находилось знание о существовании планеты Нептун, но он не смог почерпнуть из факта это знание.
Супруги Жолио-Кюри вплотную столкнулись с явлением, внутри которого находилось знание о нейтронах, но супруги не смогли почерпнуть знание о нейтронах.
Георг Штель и Пристли вплотную приблизились к явлению, заключающему в себе кислород, однако Штель и Пристли не смогли почерпнуть из явления знание о кислороде.
Малюс, Араго, Юнг вплотную столкнулись с фактами, внутри которых находилось знание о поперечных колебаний света, но они с помощью экспериментов не смогли почерпнуть знание о поперечных колебаний света.
Вин, Рэлей, Лоренц вплотную подошли к фактам, в которых скрывалось знание о квантах, однако они не смогли почерпнуть это знание.
Эксперименты по измерению постоянства или непостоянства скорости света, имели низкую точность. Альберт Эйнштейн осознавал это, и он понимал, что созданная им теория относительности не имела экспериментального подтверждения (по крайней мере при жизни Эйнштейна). Эйнштейн сам признавался в беседе с Шенклэдом, что выбор между постоянством скорости света и баллистической гипотезой был сделан им на основе математических соображений: он не мог составить дифференциальное уравнение, решение которого давало бы волны со скоростью, зависящей от скорости источника.
Пуассон изучил доклад Френеля, и рассчитал, что в центре тени непрозрачного диска надлежащих размеров должно быть светлое пятно. Френель не смог почерпнуть из оптических явлений знание о схождении лучей в центре тени и создании лучами светлого пятна в центре тени, хотя Френель в своих ругах держал явление, в котором находилось знание о схождении лучей.
Исаак Ньютон вплотную приблизился к явлению, в котором имелось знание о зависимости между цветом и углом изгибания возле края непрозрачного предмета, но не смог из явления почерпнуть указанное знание, и вместо этого создал представление о гравитационном взаимодействии между светом и непрозрачным диском.
Многие химики измеряли атомный вес урана, и они не смогли почерпнуть из урана атомный вес 240 атомных единиц. Ошибку (120 а.е.) исправил Менделеев, но правильный вес урана Менделеев почерпнул не из урана, а из абстракции, и при этом уран не был положен в основу абстракции.
Огюстен Френель дал объяснение факту выхода из треугольной призмы семи цветов: цвета существуют в солнечном луче до того момента, когда солнечный луч вошел в призму и расщепился на семь цветов. С таким явлением вплотную столкнулся Рене Декарт, но он не смог почерпнуть из призмы и солнечных лучей знание о существовании семи цветов в солнечном луче до входа в призму. Рене Декарт утверждал, что семь цветов впервые образуются только в момент выхода луча из призмы.
Камилло Гольджи не смог почерпнуть из нервных клеток знание о том, что нервные клетки имеют прочные оболочки без отверстий.
Патрик Мэнсон не смог почерпнуть из комаров знание о том, что при укусе комар может ввести в тело человека малярийных паразитов.
Рихард Вильштеттер и Ганс Эйлер-Хелпин не смогли почерпнуть из ферментов знание о том, что они являются белками.
Роберт Бёрнс Вудворд исследовал кристаллы льда, однако он не смог почерпнуть из льда знание о том, что атомы водорода не являются неподвижными, а совершают движения внутри молекулы.

Материалистическая теория познания требует от ученых, чтобы они черпали знание из явлений, которые подвергаются исследованию. Сотни ученых пытались сделать это, но результат оказался неутешительным. Материалистическая теория познания предъявляет к ученым невыполнимые требования.

Глава 7. Человек дает ощущения природе. Человек дает законы природе. Энергетизм.

Некоторые антропологи считают, что несколько тысячелетий назад человеческий мозг отличался от мозга современного человека. В древности левое и правое полушария были относительно независимы друг от друга. Речь генерировало правое полушарие, а восприятие речи производило левое полушарие; когда в правом полушарии возникали мысли в форме слов, то левое полушарие иногда не понимало, что мысленные слова пришли из правого полушария. В таких случаях левое полушарие считало, что слова пришли по обычному пути – из ушей. Человек был убежден, что он ушами услышал чью-то речь извне. Если он не видел рядом людей, то тогда он делал вывод, что слова произнесены вслух демоном или божеством.
Сейчас встречаются случаи, когда инфекция или опухоль поражает ту часть мозга, которая соединяет левое и правое полушарие. Полушария оказываются изолированными друг от друга, и появляются слуховые галлюцинации, то есть мысленные слова, возникающие именно в мозге, считаются произносимыми внешним объектом. К тому, что является внутренним, относились как к внешнему.
Когда людям, родившимся слепыми, в зрелом возрасте хирурги восстанавливают зрение, то прозревшие видят лишь беспорядочные цветные пятна, причем эти пятна им кажутся расположенными непосредственно на поверхности глаз. Только через некоторое время бывшие слепые постепенно приобретают умение устанавливать расстояние до предметов.
Существует психо-физиологическое явление, состоящее в понимании того, что предметы находятся не на поверхности глаз, а на некотором отдалении от глаз.
В процессе созерцания вещей, в мозгу человека появляются образы. Каким-то способом мозг человека из того, что находится в мозгу (из психического образа) извлекает информацию о том, какая вещь воздействует на органы чувств, и в каком месте окружающего пространства она находится. Образ находится в мозгу, и мозг полагает, что в определенной точке окружающего пространства находится объект, соответствующий этому образу. Этот психо-физиологический процесс, начинающийся с возникновения образа внутри мозга и заканчивающийся мыслью о находящемся вне человека объекте, Кант называл приписыванием или привнесением, Гегель – подсовыванием, Богданов – подстановкой физического под психическое, Авенариус – интроекцией.
Наряду с образами, происходит интроекция сложных абстракций. Рассмотрим случай, описанный одним из приближенных Никиты Сергеевича Хрущева: «Я сопровождал Н.С.Хрущева во время его поездки по целинным землям. В то время инакомыслие в сельском хозяйстве состояло в защите чистых паров. Мы находились в одном целинном совхозе, когда, проезжая вдоль поля, руководитель партии вдруг заметил распаханную, но не засеянную землю. Он тут же велел остановиться и обрушился на женщину – директора совхоза. Выдержав первый заряд гнева, директор сказала, что только благодаря чистым полям их совхоз получает намного больше зерна, чем соседние совхозы. Ее ответ был убедительным, но Хрущев не слушал: «Я же сказал – запретить!» В разговор вступил министр заготовок, который поддержал директора совхоза и пытался доказать выгоду чистых паров, но Хрущев и его грубо оборвал»(«Огонек», 1989г, №10).
Существенное в поведении Н.С.Хрущева то, что он наделил чистые пары отрицательными свойствами, якобы снижающими урожайность, и обращался с чистыми парами как обладающими отрицательными свойствами (и применил свою власть для того, чтобы действия людей основывались на мнимых отрицательных свойствах). Чистым парам Хрущев подсунул отрицательные свойства, и это подсовывание нанесло значительный ущерб сельскому хозяйству.
Человеческим ум, имеющий в себе образ физического закона, полагает, что физический закон находится не там, где образ, а в окружающей природе. Как сказал бы Гегель, человеческий ум из себя выплескивает в окружающую природу образ физического закона. Что по этому поводу говорит В.И.Ленин? «Наш махист благополучно пришел к чисто кантианскому идеализму: человек дает законы природе, а не природа человеку! Не в том дело, чтобы повторять за Кантом учение об априорности, - это определяет лишь особую формулировку идеалистической линии, - а в том, что разум, мышление, сознание здесь является первичным, природа вторичным. Кантианско-махистская формула «человек дает законы природе» есть формула фидеизма»(«Материализм и эмпириокритицизм», с.175; на странице 274 эта формула еще раз названа идеалистической). Из этого следует: отличительный признак идеализма есть принятие того, что человек дает (приписывает, подсовывает) законы (свойства, образы) природе.
Отсюда видно, что стать идеалистом очень легко: достаточно признать, что Никита Хрущев подсунул чистым парам отрицательные свойства.
«Глупенькие теоретические ухищрения (с интроекцией, с энергетикой) остаются в пределах узенькой школы, а идейная тенденция этих ухищрений сразу улавливается неокритиками, имманентами, прагматиками и служит свою реакционную службу… Утонченные гносеологические выверты Авенариуса об интроекции остаются профессорским измышлением, попыткой создать свою маленькую философскую секту, а на деле, в общей обстановке борьбы идей, объективная роль этих гносеологических ухищрений одна и только одна: расчищать дорогу идеализму и поповщине, служить им верную службу»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», с.367-368).
Существование интроекции настолько очевидно, что многие советские ученые признали ее. Ниже приводятся высказывания ученых, которых не смогла смутить квалификация интроекции как имеющую негативную идейную роль в идеологической борьбе, как услуживающей реакционным силам.
Земан: «Мы встречаемся в науке с приписыванием точки зрения познающего субъекта исследуемой действительности, с проецированием полученного представления о действительности на саму действительность».
Голованов: «Законы науки проецируются на объективную реальность; природные законы и законы науки как бы меняются местами».
Кратин: «Жизненная практика научает мозг отделять внешние воздействия от внутренних, проецировать внешние воздействия в окружающую среду».
Коршунов: «Предметность образа выражается в свойстве проекции. Ее суть состоит в том, что содержание образа, формирующегося во внутреннем плане, как бы выносится вовне, наложено на предметы».
Тюхтин: «В упорядоченности нейродинамических состояний головного мозга закодирована упорядоченность воздействующих объектов. Для субъекта эта упорядоченность состояний его нервной системы выступает в качестве структуры внешнего объекта. Иначе говоря, субъект как бы соотносит, проецирует обратно (но не физически) на внешний мир упорядоченность состояний своих нервных анализаторов».
Конорский: «Возбуждение группы гностических нейронов через ассоциативные пути порождает в проекционной зоне процессы, которые обладают всеми свойствами восприятия и которые проецируются вовне».

Это может показаться удивительным, но Фридрих Энгельс признавал подсовывание. Он сказал в книге «Диалектика природы»: «Мы говорим о мускульной силе ног, о прыгательной силе ног, о пищеварительной силе желудка, об ощущающей силе нервов. Иными словами, чтобы избавится от необходимости указать действительную причину изменений, вызываемых функциями организма, мы подсовываем некоторую причину».
Примечательно, что и Карл Маркс пользовался термином «приписывание» - «люди приписывают свойство полезности, как будто оно присуще самим предметам, хотя овце едва ли представлялось бы одним из ее «полезных» свойств то, что она годится в пищу человеку»(Соч., т.19, с.378).
В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», с.282: «Существуют ли электроны, эфир вне человеческого сознания, как объективные реальности? На этот вопрос естествоиспытатели должны отвечать и отвечают постоянно: да».
В природе нет эфира. Но в голове Ленина был образ эфира, и он интроецировал этот образ, т.е. полагал, что и внутри его, Ленина, и вне его существует реальный эфир.

В чем заключаются глупенькие теоретические ухищрения с энергетикой?
В 1894 году Эдмон Беккерель открыл физическое явление, в котором из вещества непонятным образом вырывалась энергия. Его сын Анри продолжил исследование солей урана, и обнаружил в 1896 году, что люминесценция урановых солей происходит и в том случае, когда соли подвергают воздействию солнечных лучей, и в том случае, когда соли не подвергаются воздействию солнечных лучей.
Узнав, что недавно открытые икс-лучи вызывают утечку электрического заряда с заряженного тела, Анри Беккерель решил проверить, не способно ли к этому же открытое им и его отцом излучение. Опыт подтвердил его догадку.
Пьер и Мария Кюри обнаружили через два года, что торий обладает теми же свойствами, что и уран. Они ввели термин «радиоактивность» для обозначения особого свойства тех веществ, которые способны испускать «лучи Беккереля». Заметив, что некоторые минералы радиоактивнее тория и урана, они начали искать причину этого и обнаружили полоний (названный так в честь родины Марии Кюри), а затем радий, наиболее радиоактивный из всех известных до того. На рубеже нашего века Анри Беккерель обнаружил, что его лучи отклоняются магнитом, а Резерфорд установил, что эти лучи состоят из двух частей. Он назвал одну из них альфа-излучением, она сильно поглощалась веществом, а другую бета-излучением, она поглощалась значительно слабее. Вскоре Вийяр обнаружил еще более проникающую компоненту, совсем не отклоняемую магнитом. Он назвал ее гамма-излучением.
Постепенно было установлено, что альфа-лучи заряжены положительно, бета-лучи отрицательно, а гамма-лучи совсем не несут заряда, чем напоминают лучи Рентгена. Гамма-лучи и лучи Рентгена не имели веса, но излучение гамма-лучей из радиоактивного вещества сопровождалось уменьшением веса вещества. Из этого был сделан вывод о превращении вещества, имеющего вес, в невесомую энергию гамма-лучей. Установлено количество невесомой энергии: один грамм радия ежечасно выделяет 100 калорий в виде света и тепла.
Удалось установить факт: частицы бета-лучей имели различные скорости, а отношение их заряда к массе менялось со скоростью частиц. Это могло быть объяснено или зависимостью заряда от скорости, или зависимостью массы от скорости. Ученые выбрали второе. Быстро двигающаяся бета-частица имеет большую массу, чем медленно движущаяся. Энергия движения превращалась в дополнительную массу. Сумма двух масс (дополнительной массы и массы в неподвижном состоянии) приравнивалась к энергии, разделенной на квадрат скорости. При торможении выделялась энергия и уменьшалась масса.
Эти два открытия (превращение весомого вещества в невесомую энергию, уменьшение массы с увеличением невесомой энергии при торможении) принесли пользу идеалистам – «Превращение материи в силу является для Когена главным завоеванием идеализма» (В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», с.304). Данные открытия принесли пользу идеалистам потому, что они задолго до открытия Беккереля предсказывали возможность превращения весомого в невесомое. Но то, что полезно идеалистам, вредно материалистам. И материалисты стали отрицать превращение весомого в невесомое. Отрицание продолжалось в период конструирования и испытания атомных и термоядерных бомб. Философы идеологически обрабатывали людей, занятых в ядерной сфере, с целью вызвать у них негативное отношение к превращению вещества (массы) в невесомую энергию. О такой идеологической атаке рассказывает физик-ядерщик Александров: «Вскоре после войны, кажется, в 1948 году, меня вызвали в ЦК партии и завели разговор о том, что квантовая теория и теория относительности – все это ерунда. Особенно усердствовали два профессора из института философии. Но я им ответил очень просто: сама ядерная бомба демонстрирует превращение вещества в энергию, которое следует из этих новых теорий и ни из чего другого».
Научные открытия оцениваются материалистами с позиции: поддерживают ли они антиматериалистические воззрения или нет? Если поддерживают, то материалисты отрицают их в такой степени, насколько велик их талант убедительно лгать.

Пространство и время стали для Ленина еще одной сферой, где он решил нанести удар по идеализму и поповщине. Бытовало мнение, что выход за пределы времени и пространства как-то связан с религиозными предрассудками. Дабы оторвать людей от религии, Ленин принялся морально терроризировать некоторых ученых, начал мешать им выходить за пределы времени и пространства. Он говорил: «Не признавая объективной реальности времени и пространства, Дюринг не случайно, а неизбежно катится по наклонной плоскости, до «первых толчков», ибо он лишил себя объективного критерия, мешающего выйти за пределы времени и пространства. Если время и пространство только понятия, то человечество, их создавшее, вправе выходить за эти пределы, и буржуазные профессора вправе получать жалование от реакционных правительств за отстаивание такого выхода, за прямую или косвенную защиту поповщины»(«Материализм и эмпириокритицизм», с.191).
Если при жизни Ленина какой-нибудь исследователь стал бы проводить эксперименты, связанные с выходом за пределы времени и пространства, то возмущению Владимира Ильича не было бы пределов. Ведь проведение таких опытов будет косвенной защитой религии! Надо ограничивать научные исследования, если они хотя бы в малой степени используются в угоду религиозности.
В начале своих рассуждений Ленин ставил вопрос так: или ты допускаешь возможность выхода за пределы времени и пространства, и тогда ты идеалист, или ты ограничиваешь себя (и других) рамками пространства и времени, и тогда ты материалист. В дальнейшем В.И.Ленин внес уточнение в материалистическое понимание пространства: материализм настаивает на трехмерности пространства. Для материалиста недопустимо вести речь о мнимом многомерном пространстве. Кто выходит за рамки трехмерного пространства и говорит о пространстве с пятью, шестью или семью измерениями, тот отрекается от материализма и признает идеализм. Пятимерное пространство – это не образ реального пространства; оно не имеет никакого сходства с реальностью. Материализм не совместим с измышлениями, не являющимися образами реального мира. Размышления о пятимерном пространстве подрывает исходную материалистическую посылку. «Если представления не суть образы вещей, а знаки и символы, не имеющие никакого сходства с ними, то исходная материалистическая посылка подрывается, подвергается некоторому сомнению существование внешних предметов, ибо знаки и символы вполне возможны по отношению к мнимым предметам»(«Материализм и эмпириокритицизм», с.252).
Здесь Ленин ведет борьбу против сходства науки и религии следующим образом. Религия создала символы по отношению к тому, что многие считают мнимыми предметами. И религия изучает мнимые символы. Наука обязательно должна отличатся от религии, и чтобы возникло отличие, нужно добиваться того, чтобы наука не исследовала то, что многие считают мнимыми предметами. Нужно добиваться того, чтобы наука не компрометировала себя связью с мнимыми предметами.
Первым заговорил о выходе за пределы пространства греческий ученый Диофант Александрийский, живший в третьем веке там, где сейчас находится Стамбул. В 13-томной «Арифметике» он поведал изумленным читателям о четырехмерном кубе, пятимерном кубе и шестимерном кубе. Вторым стал арабский математик Ибн ал-Хайсам, в начале одиннадцатого века разработавший формулу, необходимую для подсчета объема четырехмерного параллепипеда.
Ученые имеют вредную привычку делать то, что Ленин считает запрещенным. Диофант Александрийский и Ибн ал-Хайсам скомпрометировали себя и математику связью с мнимыми предметами